Победитель. Харлан Кобен
устраивает сеанс затяжных рукопожатий и объятий. Такая у него манера прощаться. Наконец лимузин увозит его в Алпайн, где у него поместье. Я сажусь в другой и еду к себе в офис на Парк-авеню. Сорокавосьмиэтажное здание Лок-Хорн-билдинг принадлежит нашей семье со времени его постройки в 1967 году.
Прежде чем подняться в свой кабинет, я останавливаю лифт на четвертом этаже. В здешних офисах долгое время помещалось спортивное агентство, возглавляемое моим близким другом. Но несколько лет назад он закрыл свой бизнес. Помещения долго пустовали, поскольку во мне продолжала теплиться надежда. Я был уверен, что мой друг передумает и вернется.
Он не вернулся. И у нас появились новые арендаторы. Это Фишер и Фридман, чья контора имеет длинное название: «Юридическая фирма по защите прав жертв». На их веб-сайте – познакомившись с ним, я и предоставил им помещение, – дана более конкретная информация:
Мы поможем вам въехать по яйцам всем абьюзерам,
маниакальным поклонникам,
двуногим козлам, троллям,
извращенцам и психопатам.
Неотразимо. Я стал пассивным партнером-инвестором этой фирмы, как когда-то был таковым у спортивного агентства.
Стучусь в дверь.
– Входите, – слышится голос Сейди Фишер.
Приоткрываю дверь и просовываю голову:
– Заняты?
– У социопатов сезон обострения, – отвечает Сейди, не поднимая головы от монитора. – Жертв прибавилось.
Она, конечно же, права. Потому я и вложился в их фирму. Мне импонирует их работа по защите жертв домогательств и избиений, но одновременно я вижу, как растет число общественно опасных мужчин, которым сперма ударяет в голову.
– Я думала, вы отправились в Индианаполис на матч, – говорит она, наконец отрываясь от экрана.
– Я там побывал.
– Ах да, у вас частный самолет. Иногда я забываю, насколько вы богаты.
– Неправда. Не забываете.
– Верно. Итак, что случилось?
Модные очки и розовый брючный костюм, облегающий, с глубоким вырезом, делают ее похожей на темпераментную библиотекаршу. Мне она объясняла, что одевается так намеренно.
Когда Сейди только начала представлять в судах интересы женщин, подвергшихся сексуальному домогательству и насилию, ей было настоятельно рекомендовано одеваться консервативно, выбирая унылую, бесформенную одежду. Это придавало «невинности» ее облику. Но Сейди понимала, что такие наряды лишь усиливали чувство вины у ее подзащитных.
И что она сделала? Прямо противоположное.
Я не знаю, как начать разговор, и потому говорю:
– Слышал, одна ваша клиентка попала в больницу. – (Это привлекает внимание Сейди.) – Как вы думаете, уместно ли послать ей что-нибудь?
– Что, Вин?
– Цветы, шоколадные конфеты…
– Она находится в палате интенсивной терапии.
– Тогда, может, мягкую игрушку. Воздушные шары.
– Шары?
– Просто какой-нибудь знак внимания от нас.
Сейди вновь поворачивается