Танец с вампиром. Лана Морриган
тем, что имею, – с угрозой произнес Темный. – Особенно я дорожу своим «сердцем» и своей дочерью. Об этом знает, а если не знает, то догадается любой, у кого в голове больше одной извилины.
Михаил ждал появления Элеоноры. Он повернул голову к входу и слушал мягкую поступь. Княжна не торопилась, играла с его терпением или же боялась… Хотя вчера он не заметил страха в ее глазах, когда та была окружена пятью Высшими, значит, причина в другом.
Наконец вампирша шагнула в залу. Грациозно и неторопливо. Шла, равномерно стуча тонкими каблучками по глянцевому полу. Мельком взглянув на Михаила, больше уделила внимания тем, кто был прикован к стульям.
– Красивая у тебя дочь, – довольно нахально заметил Светлый, едва удерживая маску спокойствия на своем лице. – У вас с ней ничего общего.
Юная княжна двигалась на зависть любой Высшей. Без сомнения Лилит одарила свою дочь, не жалея красоты и… дерзости.
Длинное платье из струящейся ткани скрывало почти все от взора окружающих, обнажая лишь тонкие запястья и изящные щиколотки. Но и этого хватило. Михаил ярко дорисовал в голове все, что было скрыто под алой тканью, и невольно оскалил белоснежные клыки от нетерпения. В груди появилось уже знакомое жжение, только в этот раз Светлый князь был к нему готов, и удар собственного сердца не стал для него сюрпризом. Но стало сюрпризом для Александра. Он дернулся всем телом, зашипел, практически теряя человеческий облик.
– Я могу уже называть тебя папой? – поинтересовался у него Михаил, ликуя.
Да-а-а… Именно он так и представлял реакцию своего врага. Злость и неподдельная растерянность. Прекрасно.
– Играеш-ш-шь с огнем, – прошипел тот в ответ.
– Не думаю. Ты чтишь истинность. Ты чтишь законы, давно покрытые многовековой пылью. И не тронешь «сердце», тем более «сердце» собственной дочери. Так ведь, моя княгиня? – он обратился к юной вампирше.
Пока не видел отец, Элеонора позволила себе смотреть на Светлого князя с раздражением и разочарованием. И скривила красивое личико так, словно Лилит соединила ее судьбу с судьбой клопа или дождевого червя.
Она остановилась, приложила узкую ладонь к груди.
– А ты мне не верил, папá, – произнесла она, шумно вдохнув воздух и улыбаясь. Сердце княжны стучало громко, тревожно и беспорядочно. Она сделала еще несколько шагов. Окинула поддельно ликующим взглядом Михаила и, ехидно улыбаясь, склонилась перед ним. – Мой князь, – произнесла она трепетно. – Мое сердце бьется в унисон твоему.
– А мое в унисон твоему, – ответил Светлый князь, протянув руку к девичьей талии.
– Не-е-ет! – Александр не позволил коснуться дочери. Перехватил ладонь Михаила, рывком оттаскивая его от Элеоноры. – Ты не можешь быть истинным для моей дочери. Ты… и она! – пугающий холодный смех смешался с рычанием. – Ош-ш-шибка!
Михаил рывком освободился от захвата, посмотрел на врага с превосходством.
– Наши сердца бьются, Темный. Мое и твоей дочери. Ты слышишь это. И слышат другие, – он указал на словно примерзших к каменному