Книга слез. От чувственности до притворства. Хизер Кристл
Не из-за самого секса, а из-за слезливой песни «Belle and Sebastian», звучавшей из магнитолы. Искусство может тронуть людей до слез, и чаще всего это получается у музыки.
Говорят, что поэзия занимает второе место[5]. Некоторых даже архитектура способна пробить на слезу[6].
Плач – это первое, что делает человек в своей жизни. По словам Уильяма Дерхэма, писавшего в «Философских трудах Королевского общества» 1708 года, как минимум один конкретный человек начал плакать, будучи еще в утробе матери. Это заявление вызвало скептический отклик со стороны корреспондентов, которые считали, что издаваемый шум был «урчанием живота, или матки, или же продуктом… женского воображения»[7].
«За все пять недель, – настаивал Дерхэм, – почти ни один день не обошелся без хоть какого-нибудь плача – хотя мальчик был, – продолжал он, – с самого рождения очень тихим ребенком»[8].
Я познакомилась с Биллом на поэтическом вечере, когда мы оба жили в Нью-Йорке. После этого мы решили встретиться и обсудить стихи, попробовать подружиться.
В конце концов мы пересеклись в паршивом баре возле Юнион-сквер. «Я беременна», – сказала я ему и заказала выпить.
После аборта у меня несколько недель не переставала идти кровь. Однажды вечером она шла настолько сильно, что это меня напугало. Я позвонила в клинику, и меня направили в отделение неотложной помощи, но на тот момент у меня не было ни гроша в кармане. Я набрала Билла, и он пообещал приехать. Он пролежал со мной в постели всю ночь, пока я плакала, истекала кровью и снова плакала. В ту ночь мы поцеловались в первый и последний раз.
Я разговаривала с Лизой, а она рассказывала о параллельном плаче – плаче, который связан с искусством, но не напрямую. Сам по себе сюжет не выжимает из тебя слезы – он просто соотносится с чем-то еще. Меня это радует, ведь я всегда предпочитала параллельные линии перпендикулярным. Перпендикулярные линии по своей сути похожи на образы из произведений Чехова – введенное в сюжет ружье обязательно выстрелит. Параллельные же линии скорее как что-то из работ Хичкока – достаточно уже имеющейся в сюжете бомбы.
В основном люди плачут по ночам. Причина тому – усталость. Но как же это ужасно, когда кто-то говорит: «Она просто устала!» Ну да, устала, но «просто»? Нет в этом ничего простого.
Помню, как одним зимним днем наблюдала, как мама плачет, хоть уже и не помню причину ее грусти. Может, причины и не было вовсе, а виной всему была царившая в доме атмосфера: мой отец был моряком торгового флота и в тот момент покачивался на волнах где-то в морских просторах, да еще и мы с сестрой постоянно требовали внимания к себе. Помню, что в комнате тогда было так ярко: солнечный свет заливал все вокруг.
Сразу же после расстрела в Кентском университете в 1970 году одна из свидетельниц приняла слезы студентов, оплакивавших своих погибших одногруппников, за реакцию на слезоточивый
Там же, 37.
В одном из первых черновиков этой книги я написала, что «почти никто не плачет из-за скульптур», но затем Бетси Уилер поделилась со мной изображением скульптуры Дега, «Маленькой четырнадцатилетней танцовщицы», которая как раз пробила ее на слезу. Я изменила предложение на «почти никто не плачет из-за архитектуры», но затем Нуар Альсадир рассказал мне о том, как он прочитал о суфийском здании, спроектированном таким образом, что любой заплакал бы в течение сорока пяти секунд после входа. С тех пор я поняла, что фраза «почти никто» подразумевает собой определенный посыл, с которым я не согласна.
W. Derham, «A Short Dissertation Concerning the Child’s Crying in the Womb. By the Reverend Mr. W. Derham, F.R.S.», Philosophical Transactions 26 (January 1708): 488, doi:10.1098/rstl.1708.0076.
W. Derham, «Part of a Letter from the Reverend Mr. W. Derham, F.R.S., to Dr. Hans Sloane, R.S. Sec., Giving an Account of a Child’s Crying in the Womb», Philosophical Transactions 26 (January 1708): 485, doi:10.1098/rstl.1708.0075.