Петербургский сыск. 1874 – 1883. Игорь Москвин
прилипшими к некоторым окнам на фасаде.
Дворник стоял у ворот с метлой в руке и в темном фартуке.
– А как же не знать господина Комарова, – говорил он, подобострастно склонившись перед полицейскими чинами, – очень сурьезный человек, благо, что молод, но всегда к нам с уважением.
– Когда ты видел его в последний раз? – поинтересовался начальник сыска.
– Дак, третьего дня они вышли, взяли извозчичью коляску и укатили.
– Он был один?
– Так точно, – осклабился дворник, – я ж говорю, сурьезный был господин, чтобы в подпитии или к примеру дамы, то ни—ни. Служба у него духовная, от этого он и не позволял себе лишнего.
– К нему кто—нибудь приходил?
– Никак нет, он сам пришел, сам ушел. Нет, не было. Я бы знал.
– Хорошо, на коляске уехал?
– Так точно, тут с утра всегда Василий стоит Афанасия Петровича поджидает, его и вез. Лихач известный.
– И сегодня Василий был?
– Точно так, только больно сетовал, что господина Комарова третий день нет.
– Где можно его разыскать?
– Василия?
– Да.
– Что утром он тут, могу с точностью сказать. А так по городу, – пожал плечами, – это ж его хлеб. Кто ж его знает?
– А номер его?
Дворник назвал нагрудный номер, который висел на правой стороне груди каждого извозчика.
– В то утро третьего дня ничего не происходило?
– Вроде нет, – нахмурился дворник, вспоминая, – Афанасий Петрович вышел из дому, в руке нес зонт. Тогда по небу тучи ползли, казалось, что дождь пойдет. Сел в коляску и Василий тронул.
– Благодарю, – сказал Путилин, – мне хотелось бы знать, ежели кто будет спрашивать господина Комарова или о нем интересоваться.
– Так точно, – и добавил, – вчерась приезжал человек в одеянии священника, расспрашивал об Афанасии Петровиче, к сожалению, я не узнал его имени.
– Тучный, с меня ростом, с окладистой с проседью бородой, крестом с камнями и при разговоре причмокивает.
– Так.
– О нем я знаю.
Только в третьем часу пополудни удалось разыскать Василия, промышлявшего извозом, нередко уезжая в пригороды. Он оказался довольно молодым, с редкими усами и заметной родинкой с полукопеечную монету на щеке. Улыбка не оставляла лица ни на миг, от чего казалось, что доброжелательность так и струится от него.
– Да, господин Путилин, вы совершенно правы, три дня тому, – отвечал Василий, – как и предыдущие три года до этого, я ждал около осьмого часа Афанасия Петровича у дома, где он проживает. Господин Комаров в это утро был не в духе.
– Как ты понял, что он недоволен?
– Обычно, пока ехали, он шутил, а тут хмурый и задумчивый.
– Часто ли господин Комаров бывал в таком состоянии?
– Нет, я видел его таким впервые.
– Что было дальше?
– Доехали быстро, он постукивал зонтом