Петербургский сыск. 1874 – 1883. Игорь Москвин
приходится тревожить для уточнения некоторых аспектов жизни.
– И каких? – брови в удивлении поползли вверх, придавая лицу смешливый вид.
– Разрешите, – Путилин указал рукою на стул.
– Да, да, господа, прошу присаживайтесь, – и добавила, – мне кажется наш разговор способен затянуться?
– Все зависит от Вашей, Елизавета Петровна, откровенности.
– Даже так?
– Служба, – Иван Дмитриевич смотрел на женщину удрученным взглядом.
– Я слушаю, но не могу понять, чем могу быть Вам полезна?
– Если не ошибаюсь, Вы приехали в столицу из иркутской губернии?
– Вы правы, я долгое время жила в Нижнеудинске и Иркутске.
– Вам не знаком некий Комаров Афанасий Петрович?
– А как же? Ведь я обязана этому господину тем, что мое бракоразводное дело отложено под сукно.
– Ранее Вы не были с ним знакомы ранее?
– Увы, впервые я господина Комарова, – она произнёсла фамилию с долей неприязни, – увидела в Духовной Консистории.
– Как Вы опишите Афанасия Петровича?
– Отвратительный человек с амбициями Наполеона, мне показалось, что он возомнил себя вершителем судеб либо свое недовольство выражал на других, зависимых от его решения.
– Но он же поставлен самим обер—прокурором на страже сохранения семейных уз?
– Извольте, господа, но жизнь не стоит на месте, и некоторые обстоятельства требуют расторжения этих уз. Ничто не вечно.
– Совершенно, согласен, так Вы говорите, что не встречали господина Комарова в Иркутске? – Путилин повторил вопрос.
– Увы, нет.
– Почему он не давал ходу Вашему делу?
– Вы же сами сказали ранее, сохранением семейных уз, хотя отношения между мной и мужей чисто формальные. Он живет своей жизнью, я своей и каждый из нас стремится не мешать друг другу излишними вопросами и излишним любопытством.
– Так зачем же окончательно разрывать отношения?
– Господа, у каждого из нас есть свои маленькие тайны.
– Будучи в Иркутске, Вам не приходилось слышать о громких процессах пятнадцати— двадцати летней давности, связанных с фамилией Комарова?
– В ту пору я была еще ребенком и поэтому меня тревожили другие заботы, – Елизавета Петровна улыбнулась.
– Прошу прощения за наше внезапное вторжение, – Иван Дмитриевич поднялся со стула, – разрешите откланяться!
– Пустышка, – уже на улице перед домом произнёс Жуков.
– Может быть, – сказал Путилин, одевая шляпу.
– Вы думаете, она причастна к пропаже?
– Не знаю, – просто ответил Иван Дмитриевич, – может быть обстоятельства вынудили госпожу Крамер пойти на преступление, но возникает вопрос: для какой цели? Данное злодеяние ни на миг не приближало окончание бракоразводного дела.
– Остается только месть, – вставил тираду Михаил.
– Остается