Мои литературные святцы. Геннадий Красухин
при жизни Горького Бабеля пусть и неохотно, но выпускают за границу. С сентября 1927 и по октябрь 1928 года и с сентября 1932 по август 1933-го он живёт во Франции, где жила гражданская жена Бабеля Наталья Каширина, которая в 1929-м родила ему дочь, живёт в Бельгии, в Италии. Похоже, что власти не возражали бы, если б он стал невозвращенцем. Но Исаак Эммануилович возвращался на родину. Последний раз с антифашистского конгресса писателей в 1935 году.
Уничтожили Бабеля тогда же, когда и Мейерхольда. И, как и режиссёра, пытали. Вынудили под страшными пытками признать, что он намеренно искажал действительность, вёл среди деятелей культуры антисоветские разговоры и шпионил в пользу Франции.
О том, что её мужа расстреляли 27 января 1940 года, вдова Бабеля узнала только через много лет. Перед ней долго разыгрывали комедию, подсылали ложных свидетелей, встречавших якобы Бабеля в тюрьмах и лагерях военной и даже послевоенной поры. Зачем это делали? Из садистского сладострастия.
Бориса Николаевича Полевого, скончавшегося 12 июля 1981 года (родился 17 марта 1908 года), я очень хорошо помню. Встречал много раз и в «Литературной газете», и на пленумах и съездах Союза писателей, где Полевой был секретарём.
Занимал он бесчисленные общественные посты: Председатель правления Советского фонда мира и по этой должности – член бюро Всемирного совета мира, вице-президент Европейского общества культуры, депутат Верховного совета РСФСР. И самая памятная – главный редактор журнала «Юность», который не стал изменять политику своего предшественника Валентина Петровича Катаева, но привёл в журнал и своих авторов, менее интересных, чем катаевские.
Помню и героя его «Повести о настоящем человеке» лётчика Алексея Петровича Маресьева, у которого из-за тяжёлого ранения на фронте были ампутированы обе ноги, но который сумел вернуться в строй и летал с протезами.
Он был у нас в «Литературной газете», и очень всем понравился. Держался скромно, даже застенчиво.
Полевой узнал о его подвиге, работая военным корреспондентом «Правды». Написал о нём. А потом, слегка изменив его фамилию на Мересьев, сделал героем своей повести, разумеется, отмеченной сталинской премией и введённой в школьную программу. Я по ней писал сочинение.
Увы, писателем Полевой так и не стал. Говорят, что он был неплохим журналистом. Но я читал только его статьи в «Правде». Меня они не трогали.
Когда я был главным редактором «Литературы», мне в газете пришлось отбиваться от чиновников Министерства образования, замысливших вернуть повесть Полевого в школьную программу. Логика чиновников: чему учит такая книга? – патриотизму! А я доказывал им, что сильно расширенный беллетризованный очерк, выдаваемый за художественную литературу, патриота не воспитает, а сбить школьника с панталыку «Повесть о настоящем человеке» может несомненно. Ведь научить детей отличать литературу от подделки под неё – первостепенная