Кривые дорожки. Кирилл Владимирович Мошков
её увековечил в бессмертной книге «Путешествие из Невограда в Столицу» небезызвестный Алексей Пинищев, впоследствии за это строго наказанный великою царицей. Не за Жидкую, конечно, Грязь, а за книгу. Два с лишним века спустя здесь, в деревянном сельском клубе, выступала – второй в сборном концерте из трёх самодеятельных рок-групп – молодая столично-синеградская банда «Пекарь». Это, то есть, мы.
Названия коллектива, игравшего в тот день первым, история не сохранила. Состоял он из гитариста и басиста, в унисон оравших собственные песни туманного содержания. Запомнилась мне только одна строчка:
– А трактор всё пашет, он тоже устал…
Вторыми играли мы. Не помню уж, почему мы приехали без собственных гитар – в те годы у полуподпольной рок-самодеятельности (вроде нас) практиковалось играть в сборных концертах на чужих инструментах, ничего зазорного в этом не было, так как и техника игры у большинства была одинаково ужасна, и подход к настройке инструментов был, мягко говоря, совсем нестрогим. Видимо, у Концова была какая-то договорённость с первым дуэтом – они оставили нам свои гитары, сами сели в зал, а мы – подлаживаясь на ходу к чужим кривым грифам – заиграли.
В зале, кроме умеренно-серой местной молодёжной публики, присутствовало ещё и человек семь-десять синеградских панков, людей забубённых и стойких. Они завыли, услышав наш довольно громкий чёс, а тут ещё Корнаков, взмахивая длинной чёлкой, завопил:
Ты приводишь в смятенье моих друзей
Ты говоришь, что я болван и ротозей,
Что я прозевал свой шанс, и теперь я – ноль,
Что мое время сжигает алкогольная боль,
Но я не верю тебе и твоим словам,
Ты постоянно врёшь мне, ты так слаба,
Ты просишь меня не петь и не ныть
И не думать о принце – «быть или не быть»,
Но я знаю – ты хочешь быть со мной! [повторить три раза для убедительности]
Здесь следовала пауза перед вторым куплетом, и аккурат в этой паузе в зал вбежал встрёпанный человек и крикнул:
– Шухер! Менты!
И во все щели, во все отверстия хлынули люди в сером.
Бросив на сцену чужую чешскую чёрную бас-гитару, я вслед за нашим шустрым вокалистом кинулся за сцену, а там – в окно, благо клуб был одноэтажный. Нам никак нельзя было попадаться: мы очень дорожили студенческими билетами. Настолько дорожили, что в группе нас знали исключительно по прозвищам. Мы справедливо опасались стукачей в своих рядах, так как своими глазами видели, как с нашего факультета выгоняют студентов по пришествии в партком «телеги» из компетентных органов. Концову-то что, у него папа в горкоме правящей партии, а нам не отвертеться, если что.
Зашуганные, мы с Полем часа полтора бегали по лесу, прилегающему к Невоградскому шоссе, и в результате потеряли направление на Столицу. За каждым кустом в наступавших сумерках нам мерещился милицейский китель, и спас нас