Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии. Рэнди Тараборелли
голос, она заснула. Рудольф Штейн был, конечно, не продюсером – и Жа-Жа скоро узнала это, – а психиатром. Через несколько часов Жа-Жа очнулась в нью-йоркском санатории, где ей предстояло провести полтора месяца. Там все пошло еще хуже, как говорила она в своих мемуарах.
– Как описать кошмары этих нескольких недель и ужасы, которые под силу вообразить только Данте?! Я жила в мире смирительных рубашек, шоковой терапии инсулином, бесконечных инъекций – и с ужасом осознавала, что, хотя я все вижу, знаю, слышу и понимаю всю чудовищность происходящего, меня никто не слышит. Посетители ко мне не приходили. Никто меня не посещал, ни Конрад, ни Эва. Я чувствовала себя отвергнутой, никому не нужной.
Когда Жа-Жа вышла из санатория, она едва понимала, кто она такая.
– Я вышла в этот мир чужой, незнакомкой, – говорила она.
Она очень похудела, плохо себя чувствовала и была очень раздраженной. Но ее злоба была направлена не на Эву, а на Конрада. Она была убеждена, что это он решил поместить ее в санаторий, и не могла ни простить, ни забыть этого.
Глава 14
Развод
Через несколько недель после выписки из больницы Жа-Жа сообщили, что ее родители, Джоли и Вилмош, с сестрой Магдой уже направляются из Лиссабона в Нью-Йорк. В день прибытия ее матери в Нью-Йорк – отец и сестра плыли на другом пароходе и должны были прибыть двумя днями позднее – Жа-Жа и Эва со слезами радости встретили ее на пристани. Но иммигранты Габоры приехали практически нищими, потеряв все свое имущество, когда неприятель захватил их родину. Все, что они нажили упорным трудом за всю свою жизнь, особенно в результате семейной торговли ювелирными товарами, было у них отнято. Жа-Жа вспоминала, что Джоли привезла с собой «только соболью шубу и несколько старинных португальских вещиц из серебра, а из денег у нее была лишь одна стодолларовая купюра. Когда мы с сестрой бросились к матери в порту Нью-Йорка, она достала из сумочки эту купюру и роскошным жестом протянула их носильщику, который привез на тележке ее багаж». Джоли и остальные члены семьи были так рады, что наконец-то здоровыми и невредимыми добрались до Соединенных Штатов, что не придавали значения потерянному имуществу. Джоли и Магда остались в Америке, а Вилмош, который уже развелся с Джоли, не нашел своего счастья в новой стране, возвратился в Венгрию и там снова женился.
Эва позвонила Конраду и сообщила, что ее родственники прибыли из Венгрии, но им негде остановиться и нет денег. Как Конрад ни сердился на Жа-Жа, он сумел отодвинуть на задний план свои личные чувства и прилетел в Нью-Йорк выяснить, чем может им помочь. Он застал все семейство из пяти человек в одном двухместном номере его отеля «Плаза». Разумеется, Конрад не мог этого допустить и предоставил всем отдельные номера, а Джоли поместил в роскошном трехместном номере с тремя ванными комнатами.
– Он мог быть очень добрым и отзывчивым, – вспоминала Жа-Жа о Конраде. – Потом он любезно посмотрел привезенные мамой серебряные вещицы и все их купил у нее. Разумеется, они были ему не нужны, но он понимал,