Святые ночи. Страшные вечера. Адэля Сабирова
из-под которого рассыпались волосы, покрашенные в седой цвет. Очередная дурость подростков, которую я не понимал. Я аккуратно обошел ее по кругу, чтобы видеть, что она будет делать. И поразился. Передо мной стоял уже не ребенок.
И так худоватое лицо еще больше заострилось. Темные впадины под глазами контрастировали с практически желтыми лучащимися зрачками. Лицо потеряло свое глуповато-детское выражение, вмиг сделавшись серьезным. Зорким взглядом она изучала кирпичную кладку арки и асфальт вокруг тела сантиметр за сантиметром, с таким вниманием, которому бы позавидовали все столичные криминалисты. Не то что эти.
– Так вот это, мы тогда кучу времени потратили. Всех жильцов дома опросили. Уже даже решили, что мамаши с ума посходили и сами детей своих убивать начали, – продолжал следователь. – И я решил позвонить ей. Ну так это, на всякий случай. Ты же знаешь, проблема у нас со специалистами. До тебя так вообще никого не было. А я это. Хоть и в отделе расследования сверхъестественного, я-то никакой не охотник, вообще не сталкивался. Сделали козлом отпущения, чтоб им пусто было.
Девушка подошла к трупу. Я вздохнул, подкатывая глаза, думая, что и она сейчас будет его тормошить и вертеть без перчаток. Или что еще хуже. И хотя криминалисты уже закончили свою работу, а судмедэксперт все описал – меня это продолжало бесить.
Я предвкушал отвращение, обморок, истерику. Хоть что-то. Но девчонка меня разочаровала. Она осторожно подошла к телу, быстро проскользила по нему взглядом, останавливаясь на несколько мгновений на местах, понятных ей одной. Присев на корточки, девушка задумалась, осматривая глазные впадины, а потом надолго зависла над разорванной грудью трупа, наклоняясь все ниже и ниже. Казалось, что локон волос, выскочивший из-за уха, вот-вот пропадет в глубине раны. Но и этого не случилось.
Хмыкнув каким-то своим выводам, она поднялась и принюхалась. Теперь она не морщила нос от вони. Я видел, как шевелятся ее ноздри, пытаясь вобрать в себя побольше тошнотворных ароматов. Помотав головой, она вышла из арки во внутренний дворик, продолжая изучать и его.
– А Ясину я знаю давно, она моей теще помогала, вроде с домовым надоедливым. Да и это, жена моя к ней раньше обращалась, когда Лизочка моя заболела сильно. Врачи крест ставили. А Ясина мою дочку выходила, на ноги поставила. Разговоров о ней много, многие ее знают, по-разному относятся, по-разному отзываются. Кто-то вообще сторонится и говорит, что она сама нечисть. Вон как глаза порой загораются, ужас, аж мурашки бегают. Но мне-то она дочь вылечила. Так вот ее я и, это, позвал. Так, посмотреть. А она сразу сказала, что то не мамашки, что то игоша. И вот с ее помощью мы игошу эту поймали да и вытравили из нашего города. Стремная эта игоша. Знаешь, как выглядит?
– Как? – на автомате спросил я, следя как девушка возвращается к нам. Лицо ее снова поменялось. Интеллекта на нем не отражалось от слова совсем.
Уставший вид, сложенные бантиком розовые губки. Она была ребенком, лишь ребенком, который на краткий миг превратился в хищную девушку или все-таки нечисть.
– Дите