Перстень на пальце. Валерий Пушной
Известие раздосадовало Аристарха. Что за чертовщина, дикость какая-то. Трупы воруют из морга. Подобного на его памяти как будто еще не случалось. Что в этих трупах могло быть такое, что надо было утаить от полиции. Не позволить произвести вскрытие. Очевидно, было что-то, что стоило скрывать тому, кто организовал оперативное похищение «племяшек». Значит, все внимание следует сфокусировать на этом «дядюшке». Досада сжимала грудь от того, что обстоятельствами пока что управляет не он, а никому неведомый дядюшка с сипловатым голосом. Интуитивно Аристарх почуял, что история будет иметь непростое продолжение. Стало очевидным, что Корозовым следует опасаться этого продолжения. Что же такое «свое» этот дядюшка хотел найти в квартире Глеба? Вопрос всплывал в голове вновь и вновь, и Акламин знал, что он будет крутиться в его мозге до тех пор, пока не найдется ответ.
И второй вопрос не давал покоя: встреча в кафе «Капля», куда не попал Глеб, была отвлекающим маневром или все-таки имела какой-то смысл? А, может, быть и то и другое одновременно. Вполне допустимо, «дядюшка» уверен был, что к этому времени с помощью Ольги найдет то, что хотел, а затем предъявит это Глебу. Вот только в виде чего? В виде доказательства вины Ольги, или вины Глеба? Либо совсем с другой целью. Тогда с какой? Путаница в голове полная. Здесь даже не вырисовывается никаких версий, просто все сбивается в один клубок. Загадка погоняет загадкой.
После звонка Аристарх уже больше не мог уснуть. Мозг начал работу. Положив телефон, он сунул ноги в тапочки, поднялся с постели. Жена приподнялась на локоть, открыла глаза, спросила:
– Сколько время?
Посмотрев на настенные часы в резном деревянном обрамлении, которые показывали пять часов утра тридцать минут, он ответил:
– Рано еще. Спи, – он всегда испытывал себя неловко, мучили угрызения совести от того, что не мог создать для этой красивой женщины нормальных условий для жизни. Она переживала за него постоянно. За то, что у него была опасная работа, за то, что трудился он от зари до темна, за то, что систематически недосыпал и недоедал.
Открыв широко глаза, женщина повернула лицо к часам, повисла сонным взглядом на стрелках, заботливо пробормотала:
– Полежал бы. Лег поздно. Спал плохо.
Разумеется, он чувствовал во всем теле усталость, но какой смысл лежать, если уснуть уже не получится. Он вздохнул, проговорил:
– На том свете отоспимся. Захотим встать, да не получится.
В глазах жены появился уже давно знакомый ему вопрос, который она задавала всякий раз одним и тем же грустным тоном, когда Аристарха поднимал по ночам звонок телефона:
– Кто звонил? Опять что-нибудь произошло? Опять убийство? Господи, да сколько же люди будут убивать друг друга? Неужели нельзя жить мирно?
Погладив ладонью ее по волосам, потом по плечу, как он всегда это делал, когда хотел ее успокоить, задумчиво отозвался:
– Похоже, что без работы я никогда не буду.
Собираясь спросить еще о чем-то, женщина