Скетчбук. Том 2. Анти Анон
енно другими людьми. И чем больше времени вы проведёте в разлуке, тем заметнее будут ваши обоюдные изменения – меньше шансов, что хоть что-то теперь вас будет объединять.
Любые идеалы, даже самые светлые и правильные, рано или поздно проверяются на прочность внешними обстоятельствами. Несчастья преображают, деформируют личность человека, очерствляют его душу, или же учат состраданию, доброте – такие качества приобретаются только в процессе преодоления трудностей.
Никогда нельзя знать заведомо, в каком именно жизненном периоде тебе встретился тот или иной человек. Кто-то может, как раз, находиться в процессе перехода – своей трансформации. Чтобы понять это, убедиться, вам придётся пройти вместе какой-то участок пути. Нужно ли давать шанс, тратить силы на то, что уже видел когда-то? Очень непросто отказаться от старых суждений, ведь мало кто внутри скрывает буддийского монаха-отшельника. Но не попробовав этого всё равно не узнать.
Если лелеешь себя мыслью, что получится воссоздать что-то хорошее, приятное, светлое – это почти наверняка невозможно. Всё прекрасное в этом мире, как правило, мимолётно. Опасаешься снова испытать нечто болезненное – с большой вероятностью, это снова произойдёт. Лучше подходить к этому с прохладной головой, лишенной каких-либо предубеждений и ожиданий – взаправду, как в первый раз, и тогда возвращение может удивить и даже научить чему-то – открыть новые стороны, грани, которых до этого не замечал.
«Не смей возвращаться – избавься уже от этой дурной привычки!» – словам верить нельзя, в особенности своим. Вот кого бы я вычеркнула в первую очередь, если бы имела возможность. Никто не предавал меня чаще. Мой внутренний голос – политикан, лицемер, подстрекатель, к тому же рецидивист. И, тем не менее, я почему-то до сих пор продолжаю иметь с собой дело. Даю себе очередные шансы, верю, надеюсь, люблю – самые деструктивные отношения в моей жизни. Надо бы себя бросить. И давно бы сделала это, если не была бы настолько обаятельным человеком, и всегда умела находить единственно верный подход – уговаривать, сводить на нет любую проблему, вытеснять, искажать, забывать.
Голоса сменяют друг друга, какие-то умолкают навсегда, на их месте появляются новые – более уверенные или едва различимые, жестокие или сдержанные, тревожные или безразличные. Как множественные субличности Кибергения из третьей части «Детей шпионов». Вот бы иметь такую же кнопку – рубильник внутри головы, чтобы взять и однажды выпустить их всех наружу. Главное, случайно не перепутать, и не спровоцировать преждевременный «конец игры».
12.08.2019 г.
6:22 по местному времени. Сал только познакомился с Дином, и уже поедал бесчисленное количество яблочных пирогов на пути к Реми Бонкёру, когда мой поезд прибыл на изумрудно-кремовый вокзал в Иркутске.
Города – те же люди. У каждого из них свой характер, своя личность. Кто-то тебе старый друг, к которому ты не против заглянуть в гости при случае, а кого-то бы больше не видел вовек. В первый мой приезд Иркутск показался мне унылым местом, не стоящим особого внимания, поэтому я решила в нём, по возможности, лишний раз не задерживаться, и заранее купила билеты до Хужира почти за 1000 рублей в одну сторону.
Маршрутка на Ольхон отправлялась с автостанции на улице Октябрьской Революции в 8:30. Трамвай №1 как раз бы доехал за 30 минут, но в суматохе на остановке, боясь упустить драгоценное время, я заскочила в первый попавшийся микроавтобус с названием нужной мне улицы на боковом окне.
Через двадцать минут я уже стояла и курила возле заполняющегося автолайна. Ещё при покупке я специально выбрала себе место возле окна, забыв учесть, что машины на таких рейсовых направлениях забиваются под завязку. Водители заставляют вещами проходы, подхалтуривая доставкой мелких грузов. Всегда находятся несколько самонадеянных с рюкзаками в человеческий рост, не считающими нужным выкупать под них отдельное место. И обязательно будет несколько пойманных по дороге ребят на дополнительных откидных сидушках.
Рядом со мной сидела молодая парочка европейцев, которые, видимо, как и я, самостоятельно, без чьей-либо помощи, хотели увидеть красоты Байкала. Сколько бы я не исследовала Россию, до сих пор как-то странно видеть здесь путешествующих иностранцев. Радует, но всё ещё непривычно. Без знания языка, менталитета, культурного и исторического наследия, по «Необъятной» действительно колесить довольно проблематично, если вообще возможно. С другой стороны, чем, в сущности, Россия должна отличаться в этом отношении от других стран? Есть не мало мест на планете, где большая часть населения не знает ни английского, ни любого другого условно интернационального языка – и там нет-нет да встретишь какого-нибудь безумца с рюкзаком, в какой-нибудь деревне, затерянной среди гор.
Поисковый и исследовательский инстинкт в людях неискореним. Но почему-то именно в России это как-то странно представить. Мы сами боимся изучать собственную страну, от чего стесняемся её, и испытываем некоторую неловкость, при одной мысли, что какая-то делегация босоногих бэкпэкеров внезапно приедет с проверкой. «Зачем заглядывать на те антресоли? Чёрт его знает, что там вообще может быть – лишний раз лучше не залезать. Вы в столицы