Повелительница стали. Триша Левенселлер
кто-то.
Большое, теплое тело – слишком большое, чтобы принадлежать Петрику.
Я прижата грудью к стене, а сзади на меня навалилось тело Келлина. Его руки упираются в стену по обе стороны от меня, пытаясь удержать основную часть своего веса, но я все равно чувствую его всем телом. Его бедра находятся чуть выше моих. Его грудь прижимается к моей спине. Его колени прижимаются к моим бедрам. Нос уткнулся мне в волосы.
Это не должно быть приятно. Я должна ненавидеть его.
Так и есть.
Да… определенно.
– Зива? С тобой все в порядке? Где мы находимся?
– Я не знаю. Я не могу пошевелиться.
– Может быть, если я попытаюсь…
Он пытается подвинуться, но это только заставляет наши тела тереться друг о друга, и верхняя часть его бедра скользит по моей заднице.
Его дыхание учащается.
– Зива, мне это не нравится.
Я мгновенно прихожу в себя. Ему это не нравится? Но я думала… ой, подождите-ка.
– Маленькие пространства, – шепчу я.
– Я их просто ненавижу.
Он начинает ерзать, его руки постукивают по окружающим нас поверхностям. Он пытается не паниковать, но я замечаю, что его движения становятся все более отчаянными.
А затем пространство становится еще меньше – к нам присоединяется третье тело.
Петрик прошел через портал. Я хочу сказать ему, чтобы он возвращался обратно, но тут рука Келлина просовывается между мной и стеной.
Легкий порыв ветра. Я падаю вперед. А потом на меня обрушивается вес двух тел.
Я чувствую себя так, словно из легких выкачали весь воздух. Я не могу дышать даже после того, как их вес перестает давить на меня.
– Зива!
Я начинаю паниковать, потому что все еще не могу дышать и нахожусь в темноте в незнакомом месте.
И тогда, наконец, легкие вновь наполняются воздухом. Я беру две протянутые мне руки, и парни поднимают меня на ноги.
– Чертов шкаф, – говорит Келлин.
– Конечно, шкаф, – говорит Петрик. – Эти портреты должны быть хорошо спрятаны. В противном случае на них мог бы наткнуться кто угодно.
Когда мои глаза привыкают, я осматриваю пространство, освещенное серебристым светом из одного-единственного окна. Похоже, мы находимся в каком-то подсобном помещении. Я могу различить предметы роскоши, зеркала и стулья. Свернутые ковры, шкафы, подобные тому, через который мы только что прошли, каркасы кроватей.
Я кашляю, пытаясь приглушить звук локтем.
Все покрыто толстым слоем пыли.
– Что теперь? – спрашивает Келлин.
– Давайте найдем выход из комнаты. Мне нужно сориентироваться, – говорит Петрик.
Мы идем вслепую, прижимаясь к стенам. Кто-то опрокидывает канделябр, свечи падают и катятся по полу. Келлин ударяется обо что-то головой. Я чуть не спотыкаюсь о стоящую на полу картинную раму. Когда я пытаюсь удержаться на ногах, то наступаю на стекло, и оно трескается.
Я молюсь, чтобы мы находились достаточно далеко от жилых помещений, и нас никто не услышал.
– Дверь! – говорит Келлин.
Я пробираюсь сквозь лабиринт