Научи меня прощать. Алиса Райс
рассматривая бесконечные цифры на квитанции, будто от этого из станет меньше.
– Дочка? – из меня против воли вырывается смешок. – Ты, наконец, вспомнила, что помимо любимой Катеньки у тебя есть еще старшая дочь? – театрально хлопаю в ладоши так, чтобы не разбудить дремавшего в комнате отца. – Браво! Лично я уже давно уловила закономерность, что ты добра ко мне лишь тогда, когда тебе это удобно, чтобы высосать из меня побольше денег.
– Да как я… – начинает оправдываться женщина, но я ее перебила.
– Хватит, – отрицательно машу головой и скрещиваю на груди руки, показывая тем самым, что сегодня я буду непреклонна. – Прошли те времена, когда мною можно было с легкостью манипулировать, но всему однажды приходит конец. Это последний год учебы Кати, так пусть она будет добра найти подработку и начать обеспечивать себя сама. Я устала каждый месяц кидать на ее счет астрономические суммы, которые, я почему-то уверена, тратятся не на необходимые нужды, а на развлечения.
– Быть такого не может! – снова встала на рога мама, защищая свою любимую дочурку. – Катенька каждый месяц звонит мне и рассказывает, какие предметы у нее были и какие отметки она получает! Ты же сама обучалась заграницей и должна понимать, как там может быть тяжело.
– Вот именно! – срываюсь уже почти на крик. – Когда я училась там, я не знала как мне найти свободное время, чтобы в туалет сходить или просто прогуляться по парку, не говоря уже о том, чтобы просто болтать по телефону часами напролет, – я снова начинаю чувствовать себя забытым и ненужным ребенком, поэтому стараюсь закрыть тему как можно скорее. – В общем, для начала пусть пришлет мне свой табель успеваемости в хорошем качестве, а там уже посмотрим, присылать ей деньги, или нет. В случае чего, пусть хотя бы последний год обучения оплатит сама.
– Как ты можешь быть такой жестокой?! – чуть ли не кричит мама, догоняя меня уже на пороге квартиры, когда я на скорую руку пыталась прыгнуть в ботинки. – Катенька твоя младшая сестра и нуждается в поддержке!
– Когда я была в ее возрасте, почему-то обо мне так никто не беспокоился, – бью женщину по самому больному и сбегаю из дома, словно больной из психиатрической лечебницы, где кроме грозной санитарки и невкусных пилюль больше ничего не было.
До работы я добиралась на забитом до отвала метро, где даже сделать элементарный глубокий вдох было сложно, не говоря уже о комфорте, но мне было грех жаловаться на такую мелочь по сравнению с тем, чем меня огорошил личный помощник Демьяна, стоило мне добраться до своего рабочего стола. На нем уже лежала куча непонятных для меня папок с исследованиями по строительству и еще бесчисленное количество документов, от цифр и незнакомых слов у меня начиналась мигрень.
– Что вы только что сказали? – переспрашиваю на случай, если вдруг мой мозг неправильно разобрал слова Макара, уровень интеллекта которого, я уверена, был выше, чем Эверест.
– Вы все правильно услышали, – с натянутой улыбкой говорит он и вручает мне в руки все