Атлантия. Элли Конди
контрфорсы и галереи: оттуда за нами наблюдают зловещие боги и горгульи.
Боги изображены в обличье разных зверей, что живут Наверху. На колонне рядом со мной – бог Эфрам: он злобный и хитрый, а потому вырезан из камня в виде тигра. Существует много богов в образе тигра, но, если знать, какой именно тебе нужен, отличить его от других не проблема. Например, у Эфрама самые большие глаза. Он видит больше других.
– Боги все знают, – говорила мама, когда мне было трудно скрывать свой голос. – Они знают, как тебе трудно. И они довольны тобой, Рио.
Мне хотелось уточнить: «Довольны тем, что я сирена, или же тем, что у меня получается это скрывать?»
Но я так никогда и не спросила маму об этом.
Еще в детстве я поняла, что своим голосом могу заставить Бэй сделать все, что захочу. Но я не имела такой власти над мамой. Даже когда я заливалась слезами и горячо просила ее о чем-то, она все равно могла мне отказать. Но это не всегда было легко. Когда я плакала, или умоляла, или пыталась ею манипулировать, мама закрывала глаза, и я знала, что она молится, чтобы не поддаться мне. И боги всегда давали ей силу. Это был знак того, что они ей благоволят. Верховные Жрецы могут противостоять сиренам. Отчасти их и выбирают за эту способность.
Помню, однажды, когда нам было по пять лет, я довела Бэй до слез. Она так рыдала, что даже начала задыхаться. Я сделала это специально. Мне нравилось чувствовать себя энергичной, жестокой, умной и всесильной. Но после этого я сломалась и начала терзаться угрызениями совести. Мама крепко прижала меня к себе. Она тоже плакала.
– Ты хорошая девочка, Рио, – сказала она.
– Я специально сделала больно Бэй, – призналась я. – Я хотела сделать ей больно.
– Но потом ты об этом пожалела, – возразила мама. – И ты не хочешь делать этого снова.
Мне показалось, что она почувствовала облегчение.
Я кивнула. Она была права.
– Вот в чем тут разница, – продолжала мама так, будто обращалась уже не ко мне. – Именно в этом и заключается принципиальное отличие.
Она взяла мое лицо в ладони и с любовью заглянула мне в глаза.
– Рио, каждый человек в какой-то момент своей жизни хочет сделать больно другому. Такова уж человеческая природа. Но ты от рождения обладаешь большей силой, чем другие. Вот почему ты должна контролировать свой голос.
И конечно, была еще одна, не менее важная причина держать все в тайне: мы не хотели, чтобы меня забрал на воспитание Совет.
Мама очень рано узнала о том, что я сирена, когда я еще только-только начала лепетать первые слова. Ей пришлось уйти с работы, потому что она не могла позволить, чтобы за нами с Бэй присматривал кто-то чужой, пока я не научусь маскировать свой голос. В общем, мама сказала всем, что я заболела.
Мои самые ранние воспоминания связаны с тем, как мама учит меня говорить безопасным голосом, а Бэй помогает мне в этом