В руках богини. Илья Георгиевич Ганчуков
что нужно жить в дружбе со всем, что обитает в мире. Убивать живое нельзя. Есть нельзя. Шкуру снимать нельзя. Я-то не эльф, могу себе позволить купить что-нибудь мясное или рыбное. Хозяин не запрещает, а вот Святоша смотрит косо…
Разговор о еде, видимо, навёл Льонги на мысль, он достал из широкого рукава куртки коричневую вяленую рыбу, сунул её в рот и аппетитно захрустел. Я сглотнула и собралась, было, попросить у него ещё одну рыбку мне, но тут же осадила себя. Если уж мне выпало в этом мире быть эльфийкой, то я должна буду соблюдать все правила, так что я, чтобы отвлечься от мыслей о еде, отвернулась и принялась рассматривать пейзаж вокруг. Впрочем, смотреть оказалось абсолютно не на что: кругом расстилались бескрайние, покрытые снегом поля, лишь изредка перемежающиеся небольшими голыми рощицами. Заскучав и слегка замёрзнув, я полезла внутрь фургона. В полумраке я увидела Мэл (когда это она успела влезть к нам?) и Эарина, который рассказывал ей какую-то историю.
– …На другой день после того как княгиня Уриен узнала о гибели Мирэдина Несгибаемого, в её тронный зал пришла неведомая никому воительница. Четверо лучших воинов, охранявших тронный зал, попробовали не пропустить её, но она расшвыряла их одна, и, насмехаясь, заявила, что мужчины эльфов никуда не годятся, после чего объявила, что убьёт дракона и принесёт его голову прямо во дворец. Взамен же потребовала от княгини, чтобы та уступила ей власть над княжеством, – говорил он неторопливо.
«Не такой уж он нудный, – подумала я. – И почему Льонги его так не любит?».
Эарин был похож и непохож на своего брата – те же серебристые волосы и того же цвета глаза. Но если у Ангаквара черты лица были чёткими и твёрдыми, словно у каменной статуи, то у Эарина – мягче и подвижней, а уголки рта приподняты, словно в ожидании улыбки.
– И что же, княгиня согласилась? – изумлённо прошептала Мэл.
– Почти. Княгиня пообещала, что уступит воительнице княжество, но лишь после того, как получит голову дракона. Воительница потребовала себе лучший меч и лучшие доспехи, которые только найдутся. Но когда ей принесли их, она ударила дворцового оружейника по щеке и крикнула, что ей подобная рухлядь ни к чему.
В фургоне стоял полумрак, но я заметила, что Мэл обиженно скривилась. Девочке явно было стыдно за соплеменников.
– Так вот, – продолжал Эарин. – В конце концов, воительница ускакала на битву. У княгини Уриен болело сердце о том, что придётся отдать своих эльфов под власть этой злой и капризной девушки, но уговор есть уговор. Прошла неделя, и гонец привёз княгине весть о том, что Неведомая сошлась в битве с драконом, и победила его, разрушив попутно замок одного из рыцарей. Княгиня Уриен совсем опечалилась и ночью пошла к дворцовому колодцу, который все почитали чудесным, чтобы спросить совета Великой Матери, как ей обойти условие сделки. Княгиня наклонилась в колодец, окунула в воду руку, чтобы услышать голос вод, и неожиданно почувствовала, что вода покрыта какой-то странной плёнкой. Колодец взбурлил, из него послышался рык…
Мэл тихонько ойкнула, мне тоже стало не по себе.
– Княгиня