В руках богини. Илья Георгиевич Ганчуков
свою правую ногу всю силу, и обычную, и – мне очень хотелось верить в это – магическую. А потом с силой топнула, надеясь, что из этого выйдет хоть какой-нибудь толк.
Толк и впрямь вышел. От моей ноги через всю поляну протянулась внушительных размеров не то канава, не то трещина. Я услышала, как Эарин тяжело вздохнул.
– И как мне теперь это закапывать?
– Я что-нибудь придумаю! – заверила я его, хотя меня вовсю терзали сомнения.
Пока Эарин стаскивал тела в яму, я стояла, отвернувшись от неё и лихорадочно размышляла, что же делать. Заметив, что Эарин закончил, я зажмурилась и топнула снова. Появилась ещё одна трещина, перпендикулярная первой. Блин! Впрочем, Эарин вышел из положения, кое-как забросав тела мерзлой землёй, раскиданной по всей поляне. Затем он присел над могилой и заговорил.
– Илвинан, Великая Матерь, в чьей власти все жизни и смерти! Разреши нам помочь этим людям предстать пред Твоими очами! Чтобы путь указала Ты верный, которым пойдут они дальше. Ибо долг наш таков пред Тобою, принятый от рожденья. Я Эарин из рода Хисина, а вот Маржинель из Гогара. Я знаю, что нас Ты слышишь, дай знаки увидеть Твои нам!
Закончив молитву, он снял перчатку и коснулся ладонью земли.
– Ну, вот и всё, – произнёс он, поднявшись. Мы направились в сторону лагеря. Через несколько шагов я обернулась, и увидела, как на поляну вышел кряжистый матёрый кабан. Он пересёк поляну и, остановившись точно над могилой, принялся обнюхивать землю.
– Эарин! – шепнула я, дёрнув его за рукав. Эльф остановился, обернулся и без всякого удивления взглянул на зверя.
– Вот видишь, Маржи, – тихо произнёс он. – Помощник тут как тут. Пойдём-ка отсюда.
Кабан тем временем оторвался от своего занятия и уставился на нас. Затем неторопливо затрусил в нашу сторону. Я испуганно взглянула на Эарина, но тот оставался безмятежен. В паре шагов от нас кабан остановился и уставился на нас, дёргая пятачком. Эарин низко поклонился зверю. Я, на всякий случай, последовала его примеру. Когда мы выпрямились, кабан топнул передней ногой – и исчез, как будто его и не было.
– Так всё-таки, Эарин, – спросила я, когда мы уже возвращались к фургону, – Что это был за камень, от которого волки так присмирели?
Эльф вновь достал камень и протянул мне.
– А ты понюхай.
Я недоверчиво глянула на Эарина исподлобья, подозревая какой-то розыгрыш, но любопытство оказалось сильнее. Я осторожно взяла камень и медленно поднесла к носу.
– Пахнет… как будто псиной!
Эарин добродушно фыркнул.
– Эх ты, горожанка! Волчьего запаха не узнаёшь.
Я поджала губы, но огрызаться не стала, а вместо этого поинтересовалась:
– Так откуда он, этот запах?
– Камень давно со мной, – ответил Эарин. – Я, в своей жизни, много раз помогал разным зверям, и волкам в том числе. Этот камень хранит запахи всех волков, которым я помог. А также он был зачарован на алтаре Матери Илвинан. Обнюхав его, вожак понял, что я им не враг, а значит и те, кто со мной – тоже. Поэтому он и не разрешил своей стае напасть