СВО-Война. Николай Викторович Игнатков
у нас был как икона.
И если там стада? И пастухи,
Кто отгоняет от тебя заблудших.
И как сравнить, и взвесить все грехи,
Чтоб отделить на вес плохих, и лучших?
Где Господи открыты те врата,
Где мы найдем пристанище надолго.
И красотою станет пустота.
И ждать нам до пришествия второго?
И зло собой закроет доброта
Платок, продев через кольцо заката,
И отнимая краски у зари.
Ведь ты еще ни в чем не виновата,
На том краю пророчества любви.
И где слова изношенные струны.
Их глубина не знает только дна.
Витая плеть предвестница фортуны,
И скатертью ложится тишина.
И накрывает пухом белым плечи,
И шерсти нежной льется теплота.
Огнем любви сегодня дышат свечи,
И зло собой закроет доброта.
В занавесках тусклого стекла
Как эмаль стирает все границы,
Кистью, проведенной наугад.
И крылом взмахнут прохладу птицы,
Звезды плещутся в протоке
Звезды плещутся в протоке, на Востоке,
А на Западе от них сплошная муть.
Тонут мысли в том патоке, люди в шоке,
Искажая вековую жизни суть.
И горят огнем осины, ломит спины,
И со всех сторон тебя схватила боль.
Выступает у картины, сгусток глины,
И рассыпалась на пол как веер соль.
Память держится особо, дышит строго,
С каждым днем ее сужается экран.
Подрисуем мы убого, так немного,
Недосказанности вычурной обман.
Ураган
На погасшем ореоле страсти,
Почернела серебра печать.
Нет той прежней над свободой власти,
И все больше хочется молчать.
Посерела грусть, цвета меняя,
Только блеск натертого плеча.
И рука, кулак еще сжимая,
Может замахнуться сгоряча.
И собрать потерянную совесть,
Ту, что не склевали воробьи.
В тех крупинках засверкает помесь,
И измены, счастья, и любви.
И внимая искренности слова,
Чайкой, разрезая океан.
Жизнь основа и порой сурова,
И обман сильней, чем ураган.
Совет зверей, царю готовя плаху
Совет зверей, царю готовя плаху,
Решил спросить, как обрамить каймой.
И сам топор одеть бы в ту рубаху,
Ту, что носил он часто с бахромой.
Его вина безудержною страстью,
Вдруг охватила мыслящих в разнос.
Он много лет так наслаждался властью,
И мехом непристойности оброс.
И не скворчит в затонах больше рыба,
На сковородку не ложится линь.
И там вверху поистрепалась глыба,
И взглядом, и пророчеством окинь.
Он говорил всегда проблема в людях…
По лесу прокатился тихо гул.
А жизнь она в простых звериных буднях,
Где выжил тот, кто завтра утонул.
Нас