В паутине чужих миров. Рождение бога. Юрий Табашников
я подсказывал поступить Макоа при нашей первой встрече? Наверное, местное понятие военной чести не позволило. А зачем воины бросились в лобовую атаку? Могли ведь даже при помощи примитивных луков порядочно потрепать белых солдат, нанося внезапные удары и тут же скрываясь от ответного огня. Мне, искушённому опытному кабинетному стратегу из двадцать первого века, была совершенна непонятна военная тактика полинезийцев. Но я промолчал. Не тот момент, чтобы лезть с нравоучениями и вопросами.
– Убьём их всех, Оеха, – решительно произнёс Макоа, – убьём, как только наступит ночь.
Глава 7
Макоа собрал всех своих людей в одном месте. Больше он никого не посылал тревожить хаоле. Мы и так, выполняя указание Вхиро и Миру, потеряли три драгоценные жизни. Три человеческих жизни! Ради чего? Ну, дошли бы хаоле до Священной горы, походили по ней во главе со своим священником, а потом вернулись назад. Что там может быть такого секретного, что могло бы стоить три человеческих жизни? Не знаю…
Я не мог смотреть на убитого мальчишку, сразу в голову лезли вопросы, вопросы, вопросы… Никогда раньше я не сталкивался с такой показной жестокостью, а ведь Макоа видел похожие сцены постоянно. Он смотрел изо дня в день на гибель своего мира и имел несчастье наблюдать вырождение своего народа. А мы, сидя у телевизоров в далёком будущем, радуемся тому, что немногие, чудом уцелевшие потомки Акульих людей, ходят в брюках и мирно развлекают туристов.
Макоа распорядился снять с дерева убитого мальчика и похоронить мученика. Голос полинезийца дрожал, когда он отдавал распоряжения. Я смотрел на старика и не мог узнать ставшего мне столь близким человека. Он едва мог контролировать себя.
Я подошёл к Макоа:
– Будь сильным, Макоа!
– Быть мужчиной очень тяжело, Оеха! – ответил мне мрачно полинезиец. – Мальчик был сиротой. У него никого не было, кроме меня. Последние дни он не отходил от меня ни на шаг. Я дышал его радостью и захлёбывался от его горя. Он верил мне, и он успел полюбить меня, а я его.
Все слова утешения как-то сами собой умерли внутри меня.
– А где твоя семья, Макоа?
– Семья? Умерли все, Оеха! Все! Кое-кого убили… Нас было много, а остался я один. Никчёмный старик. Даже смерть не хочет отвести меня в царство Миру… Последним умер мой любимый внук, Утреннее Солнышко. Он скончался у меня на руках от болезни, которую послали на нашу землю хаоле. Знаешь, что эта за болезнь? Она покрывает всё тело сыпью, а лицо волдырями. Стоит только подойти к больному – и уже болеешь ты. Все заболели, кроме меня, ведь я не нужен ни Миру, ни Вхиро.
Скорее всего, старик говорил об оспе.
– Боги приготовили для меня испытания не посильные для человека. Они обрекли меня на муки, оставив в этом мире совсем, совсем одного… Солнышко был последним из моего рода. Кроме меня… Он держал меня за руки, вот здесь, вот здесь… Я до сих пор чувствую тепло его рук. Оно не уходит… Оно не уходит! Это тепло не согревает, оно жжёт, жжёт мои пальцы, мою душу!.. Мы были вдвоём, вдвоём