Дама с чужими собачками. Екатерина Островская
мне?
– Да я побеседовать пришел. Начальство требует, чтобы я тебя привлек за незаконную продажу алкоголя.
– Штраф хотите мне выписать?
– Если бы хотел – давно выписал бы. Но кто-то на тебя кляузы клепает, вот меня и вызвали в РУВД, чтобы я тебя провел по первому пункту статьи сто семьдесят первой.
– А это что за фигня такая?
– Это тебе, Мариночка, не фигня, а федеральный закон. По этой статье наказание – триста тысяч рублей и ограничение свободы на полгода. Но и это еще ничего, а вдруг начальство потребует пришить тебе двести тридцать восьмую, а там до двух лет общего режима…
– И что теперь делать?
– Не обидишься, если я проведу с тобой профилактическую беседу и выпишу тебе квитанцию штрафа в пятьсот рублей? Доложу начальству, что гражданка Ветрова встала на путь исправления. Да, кстати, ты про убийство девушки ничего не слышала? А то сказал бы еще начальству, что ты оказывала помощь следствию, и тогда они с меня слезут, я даже штраф выписывать не будут.
Марина пожала плечами:
– А что я могла слышать? Что все слышали, то и я слышала… Зарезали девушку в собственном доме.
– Но она же вроде гуляла с Артемом, у которого был роман с Варварой.
– Этого я не знаю. С Варей давно не общаюсь – у нас с ней ничего общего.
– Ну, вы же по одной статье проходили: тебе – три года условно, а она на реальный срок поехала…
– Так это по малолетке было: тридцать лет назад. Мы тогда нашу школу окончили – она тогда еще восьмилеткой была – и рванули в город: здесь работы не было. Я в техникум общепита поступила, Варька – в швейное ПТУ. Виделись мы с ней часто. Приехала она ко мне как-то с бутылочкой портвейна. Выпили мы ее, ну и развезло нас. Вечером по темноте пристали к одной студентке. Варька ей ножик приставила к горлу и заставила дубленку снять и цацки из ушей достать: обещала личико на лоскутки порезать. Через два дня пришли в нашу общагу менты с пострадавшей и начали по всем комнатам шарить. Вот так и взяли меня. Я Варьку и сдала. И три года условно получила за то, что ножом не угрожала, ничего не требовала, а просто рядом стояла.
– Краснова всегда с ножом ходила?
Марина кивнула:
– Тогда все время при ней был нож: она боялась, что ее изнасилуют. Нам ведь тогда по шестнадцать лет было, а сейчас-то чего бояться, но привычка у нее осталась.
– Так она с ножом до сих пор разгуливает?
– Не знаю – в сумочке у нее не рылась, но когда я была в ее кабинете, то ножик лежал у нее на столе, и она им поигрывала.
– Такая небольшая финка с костяной ручкой, – встрепенулся Францев, – немного похожая на морской кортик.
– Ну, вроде того. Только меня не надо на эту тему крутить: я даже если и опознаю этот кинжал, то не подпишусь под протоколом, потому что могу ошибиться, да и вообще мало ли ножей похожих. Я ляпну языком, а у человека потом жизнь поломанной будет.
– У какого человека?
– Да все равно у какого. Взять хотя бы того, кем вы интересовались.