Аполлон Кучкин. Погоня за вурдалаком, или Синяя крыса счастья. Ирина Валерьевна Дынина
специалисту по решению конфиденциальных вопросов.
Но, Гоноренко, утомленный общением с обокраденной гражданкой Горемыкиной, ни о каких полуфабрикатных пельменях не помышлял. Тем более, не помышлял о Кучкине. Гоноренко, вернувшись домой, за обе щеки уплетал наваристый борщ со сметаной и, если бы ведал о тревогах Кучкина, то с удовольствием показал бы тому язык.
Мама Гоноренко умела готовить удивительно вкусный борщ! Разве можно сравнить это эксклюзивное произведение кулинарного искусства с каким-то ширпотребом, в виде казенных пельменей?
Возвратившись в родные пенаты и каждому воздав по заслугам – то есть, покормив Тяпу дважды, а, Басю – покормив один раз и один раз выговорив за отвратительное и позорящее высокое звание кота специалиста, поведение, поужинав и рухнув на диван, Кучкин, блаженно прикрыв глаза, принялся размышлять.
О вампирах.
Об их странной природе.
И о связях этих потусторонних сущностей с пенсионерами вообще и, с пенсионером Дохликом, в частности.
Картинка никак не желала вырисовываться – ни маслом, ни акварелью.
Кучкин отчаянно зевнул, выставил будильник на «утро» и прикрыл глаза.
*
Итак – его звали Дубровский.
Вернее, Дубровский – это было не имя, данное гражданину родителями при рождении, а прозвище, но, не приобретенное, а выбранное сознательно.
Петриков Василий Иванович – темная, мутная личность тысяча девятьсот девяностого года рождения, чрезвычайно гордился своим необычным псевдонимом.
Надо сказать, что трудился Петриков отнюдь не в госучреждении и потому, псевдоним был ему крайне, можно сказать, жизненно, необходим.
С детских лет Петриков испытывал тягу к экспроприации – чужого у чужих. Свое имущество Петриков холил и лелеял, и всячески пресекал любые попытки его у себя отнять.
Тырить мелочь по карманам Петриков начал еще с младых школьных лет, вступив на скользкую тропу порока, затем, продолжил, но уже в автобусах и трамваях, а, так же, домах, зданиях и любых иных строениях, содержащих внутри себя различные материальные ценности.
Лишая людей денег и имущества, Петриков, вопреки мнению окружающих, себя вором не считал. Ни в коем разе.
Вор! Это звучит не гордо, а грубо.
Фи! Приземленно и не эстетично.
Петриков считал себя вольным художником, этаким благородным разбойником, лишающим богатых неправедно нажитого.
Помните – Дубровский?
Во-во! А, еще лучше – Робин Гуд.
Парень по имени Робин Гуд был не промах – прославился в веках задолго до появления большевиков, тоже бывших большими любителями чего-нибудь экспроприировать у богатых.
Вот так и Петриков – дубровствовал и имечко-псевдоним себе взял соответствующее. С корнями, аристократическое и романтичное.
А, то, что он, в отличие от того самого, благородного Дубровского, беря у богатых, не думал делиться с бедными, так, то – мелочи. Мелочи, и все тут. Ему, Петрикову,