Истукан. Евгений Рудашевский
было трудно.
Максим откинулся в глубь вольтеровского кресла и беспечно наблюдал за другом, стоявшим по другую сторону П-образного стола. Они с Димой вместе учились на журфаке Московского политеха, на четвёртом курсе, правда, после зимней сессии Максим в университете появлялся редко. В прошлом году он уже потерял стипендию. Осталось попасть под отчисление. Диме никак не удавалось выяснить, какое из архивных дел настолько увлекло Максима, что тот порой ночевал в «Изиде». Дима изводил его звонками и приезжал в Зеленоград, где Максим снимал квартиру, заваливался с допросами в дом к его маме в Клушино. Наконец добился своего. Ответы лежали тут, в деревянном ящике, – Дима бережно приподнял крышку.
Незакреплённая, крышка поддалась легко. Дима замер, не зная, куда её пристроить. Стол был завален книгами, растрёпанными кон-волютами и подшивками чёрно-белых распечаток. Возле ящика лежали папки, среди них – папка «Альтенберг. 2001–2002. АН‐02/ 341ФИ». Номер отсылал к ящику и его содержимому. За монитором виднелась рамка фотографии, сделанной Максимом позапрошлой осенью в перуанском Трухильо: Дима и его сестра Аня позировали на фоне тёмно-зелёной амброзии. Ещё несколько фотографий были разбросаны по столу. Дима опустил на них крышку, затем развёл пальцами древесную стружку, наполнявшую ящик, и обмер.
– Кажется, я знаю, о чём будет моя следующая книга, – воскликнул он, вынимая деревянную шкатулку, о которой минутами ранее прочитал в подшивке по делу Альтенберга.
– Ты «Кровь джунглей» не закончил.
– Закончу, – поморщился Дима, вспоминая список запутанных, местами оборванных глав. Собрать из них единый приключенческий роман пока не получалось. – Главного я добился: Татьяна Тимофеевна проведёт мою книгу вместо дипломной работы. Точнее, «Кровь джунглей» засчитают творческим приложением, останется написать две вводные главы о «проблемах синтеза научного краеведения и журналистики» и прочей методологической чуши.
Дима осматривал шкатулку, выискивал отмеченные ещё Шустовым-старшим детали: «BH» на выступе левой стенки и «Tolle. Lege» на выступе правой.
– Возьми… Читай… – промолвил Дима. – Эти слова помогли Блаженному Августину обратиться к Христу и стали девизом ордена августинцев. В данном случае они – ключ к тайне девятнадцатого века. Феноменально… Думаешь, твой папа сразу догадался?
Дима постучал костяшкой среднего пальца по набалдашнику с девизом августинцев, прислушался к раздавшемуся полому звуку. Отстегнул застёжки и заглянул внутрь шкатулки – провёл пальцем по квадратному наросту на дне. Наконец положил шкатулку обратно в ящик и, уткнувшись кулаками в столешницу, потребовал подробного отчёта.
– Рассказывай, чем конкретно ты тут занимался последние месяцы. Почему вообще заинтересовался делом Альтенберга. Что успел сделать твой папа. И… с чего ты взял, что сделаешь больше?
– Наберись терпения. Тут надолго, а мы опаздываем. И основные материалы я перевёз в Клушино.
– В