Время АБРАКадабры. Игорь Резун
в резиновые рукава, старший швырнул в угол багор, как использованную зубочистку. Первый дал резкий, прорезавший ночную тишину вопль электросигнала-сирены и повернул большое, совсем как у старого автобуса, рулевое колесо. Катер, дрожа и пошатываясь, словно ошарашенный зрелищем, представшим на его палубе, совершил полукруг в маслянистой воде – почти на сто восемьдесят градусов – и автопилот, послушно приняв команду, повел рассекающую негромкие волны машину к одной из стационарных стоянок речного патруля.
Оба закурили, стоя у надстройки рубки, большие и неуклюжие в мокрых плащах: несмотря на духоту, приходилось их носить, ибо сырость реки проникала в каждую щелку, промачивала все, даже части тела меж пальцами ног, делая их вонючими. Они только не носили на реке кепи: форменный головной убор сдавливал, мешал. Младший курил лицензионные Dunhill без фильтра, а пожилой – ароматные немецкие Kabinet.
Оба если и смотрели на белеющую груду на корме катера, то мельком. А если что их и удивляло, так это белая кожа неизвестной женщины; Сена любовно придает своим трупам всегда один и тот же серо-синюшный оттенок уже на второй день пребывания в ее гостеприимных водах.
– М-да, а голову ей небрежно откромсали, – заметил молодой, сплевывая за борт. – Мясницким типом, да?
– Ну, – откликнулся напарник. – Слушай, ты лучше скажи: правда, что у Лунь Ву на киске три больших бородавки?
– Натурально. Клер видел.
– Твой Клер соврет, недорого возьмет…
– Ха! Он спорил.
– Показала?
– Смотри, а титьки у ней так и торчат, – заметил молодой, то ли в тему сказанного старшим, то ли совсем наоборот, – наверно, ее того…
Старший хмыкнул, небрежно скользнул глазами по останкам:
– А спицы вязальные, старые. Такие у моей бабки были. Ты смотри, как они ей титьки проткнули – строго крест-накрест.
Младший кивнул. Ни он, ни его напарник не были жестокими людьми, но в полвторого ночи на сырой, холодновато щупающей туманом Сене говорить просто больше не о чем.
– Еще живая была, вот и торчат. Да, у этой, помнишь, которую мы подняли с реки у Лебяжьего острова, башка чисто была срезана, правда? Как бритвой.
– Ну… похоже на то. Бодри говорил, что профсоюзы добились нашим девятипроцентной прибавки, слыхал?
– Слыхал. Но это только по Иль-де-Франсу, он нажал там на кое-кого… Она азиатка, как ты думаешь?
– Да ну нее… Черт ее знает! Слишком смуглая.
– Это у меня кормовой фонарь так фонит. Пленка уже выцвела.
– Да нет, похоже… Ты вещи проверил?
– Разбежался! – Молодой зевнул; приближался пластиковый причал, оранжево-голубой щит Police Fluvial[5] и стоящий на спуске от набережной Сен-Бернар желтый Renault Megane Combi, похожий на беременного таракана, с золотистым светом внутри. – Пусть Ву проверяет…
– Черта с два она проверит. Видал, там уже трупники подъехали? Сейчас запакуют в мешок, прокурорские этим
5
Police Fluvial – речная полиция. (Фр.)