Мертвая улика. Николай Леонов
я узнал, что произошло, конечно, хотел с ним поговорить, но не успел. Заместитель его в принципе мужик нормальный, но сказал четко и ясно, что к Дубко меня вряд ли пустят, несмотря ни на что. Вчера был суд, мера пресечения – СИЗО. Сможешь туда попасть?
– Не знаю, – покачал головой Гуров. – Если уж и тебе не удалось…
– Подними все свои связи, Лева, – попросил Орлов. – У меня хоть и должность выше, но я не так… знаменит. О тебе легенды в наших кругах ходят. Попробуй добиться встречи с Васей, а я, если нужно, помогу. Прикрою по своим каналам. Если возникнет необходимость. Понимаешь?
Орлов буравил цепким взглядом Льва Ивановича.
– Да понял я, понял, – успокоил собеседника Гуров.
– Хорошо. И вот еще что. Я узнал фамилию следователя, который ведет его дело. Связался с ним. В итоге получил категорический пинок под зад. «Мы сами разберемся, у нас не дураки сидят». Оно и понятно, я ведь с Дубко давно не работаю, а общались с ним в последний раз примерно полгода назад. Но меня там видеть не желают. Однако я не могу вот так позволить обвинять человека в том, чего он не делал.
Гуров подошел к холодильнику, достал еще одну бутылку. Этот сорт пива был дорогим, Гуров изредка покупал его, чтобы побаловать себя, но расслаблялся нечасто. Сейчас пиво оказалось кстати, несмотря на то что об отдыхе не шло и речи.
– Я попробую разобраться, – пообещал он, возвращаясь к столу. – Но у меня один вопрос, Петр Николаевич. Ты в уголовном розыске давно, все способы подозреваемых выкрутиться тебе известны. Я все понимаю, уж поверь. Дружба, отношения – все это понятно, но почему ты на сто процентов уверен, что Дубко не причастен к убийству?
Гуров должен был озвучить свои сомнения. Внутренне даже приготовился к тому, что Орлов после его слов психанет и хлопнет дверью, но сильно надеялся на то, что подобной реакции не случится. Есть закон и есть порядок. Идти в обход иногда опаснее, чем напрямую. Так ли откровенен с ним Орлов? Может, о чем-то умолчал?
– Да нет у меня никаких доказательств его невиновности, – просто ответил Орлов. – Просто чувствую.
– Что ты чувствуешь?
– Что-то тут не так, а вот что именно, не могу понять. Когда надумаю, сообщу.
– Он никому не мог помешать?
– Ты знаешь, Лева, он рассказывал мне о том, как ему работается в полиции. На пенсию собирался идти со спокойной душой. Радовался, что в отделе у него собрались хорошие люди. Если бы что-то было не так, он бы сообщил. Иногда советовался со мной по мелочам. Мы с ним, как бы поточнее сказать, словно не расставались. Чувствую я его, знаю я его. Не могу найти причину его поступка, потому что не верю в случившееся. Но я не слепой, Лев Иванович. Я все еще служу в уголовном розыске и навыки сыскной работы не утратил. Мозг не размягчился, если ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю, – пробормотал Гуров. – Слава богу, твоей интуиции доверяю так же, как и своей.
– Тогда сделай все, что только возможно, – закончил Орлов свою мысль и допил пиво. – Мой доступ к Василию заблокировали, но тебя, возможно, и подпустят