В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора. Анна Уайтлок
народами и странами». Она советовала Марии выйти за знатного «уроженца нашего острова».[361] В конце концов «испанская партия» зашла в тупик. Положение Марии еще больше ослабилось в феврале 1563 г. после убийства ее дяди, герцога Гиза. При его жизни можно было надеяться, что он поддержит племянницу военной силой и поможет ей завоевать английскую корону. Теперь самый верный защитник Марии умер.
В марте Уильям Мейтленд Летингтон, Государственный секретарь Шотландии, снова приехал в Англию в надежде убедить Елизавету официально признать Марию своей преемницей.[362]
Когда речь зашла о замужестве Марии, Елизавета сделала необычайное предложение. Если Мария хочет выйти замуж «благополучно и счастливо», она поступит благоразумно, взяв в мужья лорда Роберта Дадли. Совершенно огорошенный Мейтленд осторожно ответил: хотя это «огромное доказательство той любви, какую Елизавета питает к его королеве, ведь она намерена отдать ей нечто высоко ценимое ею самой», он уверен, что Мария не захочет лишать свою кузину радости и утешения, какие получает Елизавета в его обществе». Видя, что Елизавета упорствует, Мейтленд отвечал, что «королева, его госпожа, еще очень молода, и королеве [Елизавете] лучше всего выйти за лорда Роберта самой и родить от него детей, что так важно для процветания страны, а затем, когда Богу будет угодно призвать ее к Себе, она сделает королеву Шотландии своей преемницей как на престоле, так и у своего мужа».[363]
Весной следующего года Томас Рандолф сделал официальное предложение Марии Стюарт от имени Роберта Дадли, заверив ее, что, если она согласится «доставить радость своим замужеством и нам, и нашей стране», Елизавета приступит к «подробному рассмотрению ее прав как нашей ближайшей кузины и наследницы и сделает все к наибольшей выгоде для нее».[364] Мария не стала уклоняться и тянуть с ответом: «Является ли это подтверждением ее обещания считать меня своей сестрой? – резко спросила она. – Как по-вашему, надлежит ли мне считать за честь, что мне предлагают выйти за предмет обожания моей сестры?» Ужасно сконфузившийся Рандолф лишь пробормотал, что «невозможно найти более достойного человека», чем Роберт Дадли.[365]
Шотландцы, как написал Рандолф в Лондон, пребывают в недоумении. Зная о сильной привязанности Елизаветы к Дадли и привыкнув к тому, что королева Англии и ее главный конюший практически неразлучны, они могут лишь предполагать, что ее предложение служит жестом доброй воли, а не искренним выражением ее намерений.[366] Одновременно Екатерина Медичи и дядя Марии, кардинал де Гиз, поспешили напомнить ей, что небезопасно доверяться «совету Елизаветы в браке, которая тем самым хочет лишь [обмануть] ее».[367]
Притворившись, что мысль о браке с Дадли ее занимает, Мария в глубине души надеялась выйти за другого англичанина, поразительно красивого высокого (6 футов 2 дюйма) семнадцатилетнего Генри Стюарта, лорда Дарнли.[368]
BL Cotton MS Julius F VI, l. 125; см. также:
Ibid., 43–44, 56–57.
Ibid., 44.
BL Cotton Ms Julius F VI, l. 126.
См.: Kimberly Schutte,