Изгнанный из стаи. Катя Лоренц
хватает за руку. Смотрю на безумные голубые глаза. Мне они кого-то напоминают, как и черты лица.
– Проклятая дочь! – шепчет скороговоркой Стеша-дурачок, брызгая слюной. – Луны возлюбленная! Тоже однажды станет зверем. Не рождаются от Осинки апельсинки. Ты станешь чудовищем! Чудовищем! – жуть. Стою вытаращив глаза и как рыба, выброшенная на сушу открываю рот.
Охранник грубо отталкивает его. Он падает. Встает на корточки, пытаясь подняться, но вновь получает пинок.
– Иди отсюда попрошайка!
– Зачем вы так грубо? Он просто больной человек, – сочувственно смотрю на Стешу.
К нам спешит мужчина в костюме, с бейджиком «Администратор Валерий».
– Извините, госпожа Вознесенская за это недоразумение. В качестве извинений вам и вашим очаровательным подругам коктейли за счёт заведения, – его предложение подружки встречают бурной авиацией. Лишь мне все ещё не по себе.
– Прошу, – раскланивается он.
В клубе грохочет музыка, нас ведут дальше.
– Ваш вип столик на берегу моря единственный.
– А потанцевать можно? – спрашивает Маша, оглядываясь на танцующих людей.
– Вам можно все!
– Звучит многообещающе, – улыбается та.
– И стрип-танцоров?
– Самых лучших! За счет заведения и с нашими глубочайшими извинениями. Я распоряжусь, – щелкает пальцами. К нам подходит официант с коктейлями.
– Зачем стриптиз? У нас же девичник.
– Темная ты личность, Соня. Какие же проводы холостяцкой жизни без красивых полуголых мужиков? Посмотришь и тебе понравится.
Мы делаем заказ, пробуем кучу разноцветных коктейлей, едим потрясающие закуски. Смеёмся, обсуждая студенческие будни. Маша замолкает на полуслове.
– Какой красавчик к нам идет, – просачивается, включает режим обольщения. Я смотрю в сторону входа.
– Лейс? Что ты тут делаешь?
– За тобой приехал.
– Как за ней? Мы только во вкус вошли! – возмущается Маша. – Кто ты вообще такой?
– Ее жених. И я не с тобой разговариваю! – лицо Лейса искажает презрение.
– Извините, – хватаю его за руку и тащу к морю.
– Что ты устроил?
– Я устроил? Это ты выбила себе вечеринку в обществе… – верхняя губа дергается. – Людишек!
– Новость! Я тоже человек! И общаюсь с себе подобными! И если ты так относишься к моему роду…
– Ладно, Котенок, – обнимает меня. – Не злись. Я о тебе забочусь, – хочет поцеловать, но я уворачиваюсь.
– К оборотням мне нельзя, потому что я человек, – голос дрожит, зрение затуманивается. Того и гляди разревусь. – К людям нельзя, потому что мой отец и ты оборотень. Вы с папой издеваетесь? Я что по вашему должна жить одна? Как этот изгнанный?
– Я понял. Ты не в настроении. Хочешь погулять – гуляй. Только без глупостей! Позвони, когда соберешься домой. Я тебя заберу.
Лейс уходит, а я поднимаю гальку, и со всей злости бросаю вперед. Камушек не долетает до волн, а падает в лодку.
– Поосторожнее! – слышится из