Право на любовь. Дилноза Набихан
и макароны», – подумала я, а на деле только кивнула. Чувство вины грызло меня так, что мне было не до детских обид.
– Дорогой, идите сюда!
Я пошла на кухню, решив помочь родителям накрыть на стол. Там всё оказалось обставлено во вполне современном стиле, что даже удивило меня. Мама беззаботно щебетала, рассказывая о жизни, но тему смерти Алины или её самой мы не трогали.
И это было немного странным.
Знаете, бывает такое щекочущее ощущение, когда ты, спустя долгое время разлуки с родными, впервые с ними встречаешься? Чувствуется некоторая неловкость, словно вы совсем немного чужие люди. Все мнутся, пытаются обойти опасные темы и не затрагивать давно забытое прошлое. Но потом оказывается, что там было больно только тебе. Твоя жизнь в какой-то момент прекратилась, но не для остальных. И со мной происходило нечто такое.
Нет, у меня всё было не столь плачевно, как можно подумать. Моя оборвавшаяся однажды жизнь началась, когда я впервые обняла свою кроху. И развелась с Романом. Тогда я чувствовала небывалое облегчение. Но вот для мамы жизнь после смерти Алины точно закончилась. Я понимала, что она по-особенному любила её. Гораздо больше, чем меня. И мне было трудно свыкнуться с мыслью, что даже после смерти сестры ничего не изменилось.
Смотря на родные лица родителей, которые за три года заметно осунулись и похудели, я не видела в глазах у матери интерес к жизни. Она и правда старалась, улыбалась и легкомысленно шутила, но параллельно словно была пуста изнутри. И я не обижалась на неё, вовсе нет, а отчаянно волновалась. Мне было тревожно из-за её состояния. И становилось всё стыднее за свой побег. Я знала, что поступила ужасно, когда оборвала все связи с семьёй.
Лия была ещё маленькой. Она ничего не понимала, поэтому охотно льнула к моим родителям, хотя я ей их так и не представила. У неё не было других бабушки и дедушки, ведь Роман рос сиротой. Кажется, его воспитывала тётка по материнской линии, но к тому времени, как мы с ним познакомились, он уже был совершенно один в этом мире.
Я, приехавшая из столицы и страдающая от предательства со стороны людей, на которых даже в страшном сне не могла так подумать, встретила его. Может, именно общее одиночество и объединило нас? Мы хотели дополнить друг друга, за счёт брака доказать что-то самим себе. И оставалось только гадать, почему нам не удалось сохранить семью. Сил на эти отношения было затрачено действительно очень много. В особенности поначалу…
– А где папа нашей внучки? – вдруг поинтересовалась мама, вскидывая голову.
Лия сидела на коленях деда, и тот поглаживал её по голове, пока она уплетала шоколадку. Он никак не вмешивался в наш разговор, но внимательно его слушал.
– Мы с ним развелись, – пояснила я, испытывая невольный стыд.
Мне было известно, что мать по-другому смотрела на брак.
– Надеюсь, причины были вескими, раз ты решила сделать свою дочь наполовину сиротой, – резковато ответила она, едва заметно хмурясь.
Её слова били наотмашь. Лучше бы накричала или промолчала, чем говорила нечто такое. От услышанного у меня на сердце