Орден Леопарда. Сборник рассказов и повестей. Сергей Кочнев
мгновенно стал цвета зрелого азербайджанского помидора и низко опустил голову в надежде скрыть своё лицо, раздираемое накатывающимся смехом. Но это был лишь первый акт экзекуции.
– Я лишаю тебя, недостойный, именного оружия! – провозгласил председатель суда, и с этими словами рванул перевязь кинжала и высоко поднял над головой.
Если театральные боги хотят пошутить, то шутят до конца: вместе с кинжалом председатель зацепил бороду Бея, и та повисла на его руке.
Судьи на скамейке мелко затрясли плечами, а часть из них пыталась отвернуться от зала, скрывая душивший приступ хохота. Скрыть ничего не удалось, тем более что публика буквально взорвалась смехом, сквозь который прорезался тоненький голосок: «Папа, он ещё и босый!»
– Он же предатель, потому и загримировался, собака! – ответил невидимый в зале папа, чем вызвал ещё более раскатистый прилив смеха. Скамья под офицерами, членами суда, мелко-мелко затряслась, грозя сломаться: они хохотали практически в полный голос, уже даже не пытаясь укрываться.
Бедный председатель суда, артист пожилой и очень опытный, грозно взглянул на смешливых артистов, затем с недоумением в зал, потом поднял глаза на свою руку, увидел бороду Бея, висящую вместе с кинжалом, побледнел, весь как-то странно завибрировал всем телом и едва не убежал от накатившего смеха за кулисы, прервав весь этот цирк.
Единственным, кто сохранял видимость присутствия духа, был Мустафа Бей, терять ему было нечего, позор был неотвратим, и потому удивительное спокойствие овладело им.
Председатель суда, собрав в кулак всё своё мужество и актёрское мастерство, попытался закончить сцену: «Я ли… лишаю… шаю тебя высшей на… награ… награды!» Губы его то перекашивались, то вытягивались в тонкую полоску, голос дрожал и срывался, слова застревали в горле, но опыт и актёрский долг не давали бросить всё к чертям. Преодолев неимоверным усилием приступ удушающего хохота, он сумел выдавить непослушными губами: «Лишаю вы… высшей награды… – и в отчаянии выпалил: «Ольдена Леопёрда!», попытался дрожащей рукой достать орден, но промахнулся и рухнул на бедного Бея.
Члены суда, царские офицеры, как-то разом ухнув «Ах-ха!», синхронно качнулись назад, скамейка под ними наклонилась, и вся честная компания опрокинулась на спину, а в воздухе замелькали их разномастно обутые ноги.
– Занавес! Занавес! – шипели за кулисами монтировщику. – Давай занавес, балбес! – но монтировщик при всём желании не мог этого сделать: согнувшись в три погибели, он громко икал от раздиравшего смеха, и слёзы небывалого счастья оставляли светлые дорожки на его серых от пыли щеках.
ВАЛЕНОК
или
ГЕРОИЧЕСКИЕ БУДНИ СЛАВНЫХ ОГНЕБОРЦЕВ
Не в каждом театре есть пожарный пост, а вот в нашем он был. То есть и сейчас есть. Куда ж ему деваться? Как в служебный вход зайдёте, потом одолеете три ступеньки вверх по лестнице и сразу повернёте направо, вот там, в конце