Элегия забытых богов. Рина Лесникова
сорваться в бега прямо сейчас. Это в господских-то коридорах, где полно гостей и вооружённой стражи? Нет, сейчас она само послушание.
– Потрать время до благодатной ночи с пользой, дитя, – дребезжащим голоском верещал жрец так, чтобы его было слышно и в хозяйском кабинете, и кружащим рядом гостям и прислужникам. – Проведи его в молитвах. Посети галерею благородных предков, всмотрись внимательно в их лица. Может, кто и откроет тебе свой лик в Долине.
Ха! Откроет лик в Долине. Духи предков видны только их потомкам. Это что же, его святость намекает, что у Летты отец может быть из благородных? Оно, конечно, её мать гулящая, но видел бы её сам жрец. Лицо Кривой Ташки ещё в детстве располосовали в драке и лишили левого глаза, отчего та и получила своё прозвище. Разве ж кто из благородных глянет на такую. К тому же, дворовые бабы охотно хвастали, если на них хоть единожды обращал внимание кто из господ, мать даже и врать не пыталась. Кто ж ей поверит-то? Господам чистеньких да смазливых подавай. Вон сколько горничных по коридорам шастает.
Не-ет, все предки Летты обитают в Тёмных пещерах, это и гадать не нужно. А потому бежать, и как можно скорее. Жаль, подготовиться не удастся. Сухарей бы немного стащить на кухне, да огниво. Ножик какой-никакой. Одеяло. Много чего в странствиях может понадобиться, если подумать. Но кто ж ей это всё даст. Да и ждать никто не будет, пока она позаимствует нужные вещички. Придётся уходить, как есть. Так хоть надежда на выживание появится.
Жрец меж тем привёл девочку в полуподвал, где располагались прачечные и бельевые. Оставит здесь помолиться? Хорошо-то как. Летта обязательно помолится в благодарность. Как-нибудь потом, как выберется из этой передряги. Теперь бы остаться в комнате, где есть хоть небольшое оконце, и только её и видели.
К сожалению, наивным и доверчивым среди них двоих оказался вовсе не её надсмотрщик. Он подвёл девочку к кастелянной и стукнул несколько раз кулаком по двери. Сейчас его и зашибут, худосочного. Ключница гона Рига была женщиной крупной и суровой, у неё и стражники по одной дощечке ходили. Вышла, заранее уперев руки в мощные бока. Может, пока ругаются, всё же удастся дать дёру?
– Ваша святость, – расплылась в елейной улыбке гона Рига, когда выяснила, кто же её побеспокоил, – что могло понадобиться столь высокому гостю в нашей скромной юдоли?
А улыбается-то как. Ещё немного, и её лоснящиеся щёки треснут от напряжения.
– Девчонку вымойте и прилично оденьте, – изрёк его святость, толкая добычу к ключнице.
Можно было бы затормозить или даже упасть на пол, опять ободрав едва поджившие ладони, но отказать себе в маленьком удовольствии и не толкнуться руками в пухлый живот? У Летты так мало радости в жизни, а потрогать столь толстое брюхо давно хотелось. Гона Рига хекнула, но улыбку на лице удержала, только та улыбка стала очень уж гаденькой. Это что же подумала жирная сводница?
– Да-да, конечно, – часто-часто закивала она. – К себе в услужение отроковицу забираете?
– Отроковица