Я хочу жить дома. Александр Конторович
в случае чего, не станут помехой для этого человека. Разве что пан Влад…
А тот, внимательно оглядев нового человека, чуть привстав с места, указал рукой.
– Сидай, друже…
На явное нарушение – пассажир не оставил автомат в салоне, он демонстративно внимания не обратил. С пистолетами тут ходить разрешалось всем, а вот оружие посерьёзнее полагалось оставлять в автобусе и на проверку выходить без него.
Но – старший сам знает, что делает. Поэтому бойцы молча посторонились, пропуская незнакомца.
Тот не стал ломаться, прошел, куда указали, и, сняв автомат с плеча, прислонил его к бетонному блоку. Так, однако, что оружие осталось в пределах досягаемости. После чего опустился на табурет, стоящий рядом.
«А мужик сообразительный! Права качать не стал и встретил вежливо. Наметанный у него глаз, ничего не скажешь. Что ж, подыграем, ему лишний раз свой авторитет при бойцах подтвердить надобно. И мне не вредно – пусть они видят, что их босс на равных с незнакомцем говорит. А значит – признал за своего!»
Присаживаюсь, держа оружие под рукой. Глаза старшего на секунду сузились – оценил!
И правильно, здесь лопухов не уважают, какими бы страшными внешне они не казались.
– Доброго здоровья, пан…
И это я тоже не просто так сказал. Не общепринятое: «Слава героям!» – а именно так.
Для несведущего человека здесь разницы особой нет, но этот мужик на такого не похож.
Если кому непонятно…
Традиционное бандеровское приветствие здесь тоже в ходу – наравне с прочими. Скажи так – и тебя примут за своего. Бывшего солдата, бывшего боевика… словом, за бывшего. Да, свой, не чужак – и только. Но не настолько свой, чтобы принять с распростертыми объятиями. Переночевать пустят, деньги есть – накормят. И ничего, кроме этого.
Произнесённое же мной приветствие – это тоже не пустые слова.
Кто может пожелать «доброго здоровья»?
В обычной жизни – там, за границей Дикого поля, кто угодно. Элементарная вежливость и ничего, кроме этого.
Но здесь…
Здесь твоё здоровье ценно только тому, кто в этом заинтересован. Чтобы предоставить тебя целым (пусть и не совсем невредимым) всякому, кто сможет за это заплатить.
Я желаю тебе «доброго здоровья» потому, что ты мне нужен.
Пока, во всяком случае.
Пока не прозвучат иные слова, и не ляжет на стол плата за чью-то жизнь.
Можно долго жить и наслаждаться этим. И не ведать, что кто-то уже прикинул – а на сколько потянет эта голова? Можно ли её продать, и кто даст больше?
Ничего личного – только бизнес.
Официально – нас не существует.
Нет и этого бизнеса.
Никто и никогда не признается в том, что имел дело с «тенями» – их нет. Они не носят никакой особенной формы, не имеют знаков различия и чётко выраженной иерархии. Всю жизнь проживешь рядом с таким вот человеком –