Тайпи. Ому (сборник). Герман Мелвилл
всегда живут в долинах, чтобы уберечься от набегов врагов. Я несколько раз встречался с глубокими стариками, которые из-за этого никогда не покидали пределов родной долины, некоторые из них за всю жизнь даже не поднимались до половины горы и имели, конечно же, слабое представление о любой другой части острова.
Долина составляет не более четырех миль в длину и колеблется от полумили до менее чем четверти мили в ширину. Скалы поднимаются почти отвесно, и долина почти полностью закрыта от остального мира – она доступна от моря с одной стороны и от узкого ущелья с другой.
Впечатление, возникшее, когда я впервые посетил этот прекрасный край, никогда не забудется.
Я приехал в Нукухиву в шлюпке, мы вошли в бухту после полудня. Было очень жарко, солнечные лучи обратили на нас всю свою ярость, к тому же у нас не было воды. От жары и жажды мне так не терпелось сойти на берег, что, когда мы наконец направились к нему, я встал на носу шлюпки, готовый к высадке. Когда она достигла берега, я бросился вперед и погрузился в природную ванну – водоем в непосредственной близости от моря, в тенистой роще.
Какое восхитительное чувство я испытал! Можно много говорить об освежающем действии холодных ванн, но представьте это ощущение под кокосовыми деревьями, среди прохладной восхитительной атмосферы.
Как описать пейзажи, которые предстали перед моими глазами, когда я смотрел на них из этого зеленого рая! Узкая долина с крутыми склонами гор, переплетенные зеленые ветви, как огромная беседка… Это самая дивная долина, которую я когда-либо видел.
Случилось так, что в тот же день французский адмирал со всей эскадрой спустился в Нукухиву принять формальную власть. Он оставался в долине около двух часов, в течение которых имел торжественную встречу с вождем. Адмирал выступал с непокрытой головой и вытянутой рукой, а старик вождь приветствовал его. Когда они стояли бок о бок – это были две крайности социальной лестницы, великолепный француз и бедный дикарь. Они оба были высокого роста и имели благородную осанку, но во всех других отношениях контрастировали поразительно! Адмирал был во всей атрибутике, присущей своему морскому рангу. Он был одет в богато украшенный сюртук, на груди были различные ленты и ордена. Простой же островитянин явился во всей природной наготе – за исключением незначительного опояска на чреслах.
На какое неизмеримое расстояние, думал я, эти два существа удалены друг от друга. В одном – результат долгих веков цивилизации и утонченности, которые постепенно превратили простое существо в подобие великого; в то время как другие, по прошествии того же времени, не продвинулись в прогрессе ни на шаг. «Тем не менее, – думал я, – не может ли дикарь быть счастливейшим из них двоих?» Я могу даже сейчас отчетливо вспомнить каждую деталь разыгравшейся тогда сцены – тенистую тропическую растительность, живописную группу солдат и туземцев