Эксперт по уничтожению. Роман Глушков
вложил в удар все свое стремление к жизни, которая уже готова была ускользнуть от него. Целил он Сатиру точно в солнечное сплетение, поскольку помнил, что каких-либо существенных различий земное обличье небожителей и человеческий организм не имеют.
Снова внутри Сатира что-то хрустнуло, на этот раз гораздо отчетливее и громче. Юпитерианец пошатнулся, но устоял и хотел было опять придавить Мефодия к полу, однако следующий, еще более мощный удар исполнителя в то же самое место уложил врага на лопатки.
Звенящий гул заполнил голову Мефодия, а перед глазами стояло только свирепое лицо распластавшегося перед ним Сатира. И еще мелькали собственные кулаки, бьющие в это мерзкое лицо и будто не чувствующие, что скулы и лоб юпитерианца имеют чудовищную крепость. Крепость камня, о который периодически со стуком бился вражеский затылок…
Кровь с разбитой при падении головы Мефодия струями стекала Сатиру на лицо и сразу размазывалась по нему исполнительскими кулаками. Казалось, что кровь эта искрится электричеством от переполняющего ее адреналина. А может, и не казалось – по крайней мере, проверенный чувствовал, что по венам его сейчас течет не кровь, а натуральная гремучая смесь, что-то наподобие нитроглицерина. Смесь эта превращала кулаки в кузнечные молоты, рвала на части мозг, сотрясала тело и напрочь лишала Мефодия ощущения реальности и времени.
Ослепленный жаждой убийства – ранее абсолютно незнакомой, но тем не менее оказавшейся вполне понятной и естественной, – Мефодий не заметил, что хищные глаза юпитерианца потухли, а на разбитом лице застыл мертвый оскал. Исцарапанные скалолазанием, а теперь покрывшиеся полосками изорванной кожи, кулаки исполнителя тем не менее продолжали без остановки бить в эти глаза и оскал, словно подопытный на полном серьезе вознамерился размазать голову врага по граниту.
Мефодий не сразу сообразил, что его оторвали от мертвого Сатира и теперь волокут к шлюзовому отсеку. Подопытный стал вырываться, брызгать слюной и хрипеть, силясь освободиться и довершить уничтожение заклятого врага, который, по его мнению, не мог просто взять и умереть от обыкновенных исполнительских тумаков. Сатиру еще необходимо было растоптать грудную клетку, перебить хребет, размозжить суставы рук и ног, а в довершение проделать то, что сам Сатир любил проделывать со своими жертвами, – свернуть шею и оторвать голову… Мефодию не дали довершить расправу, и это казалось ему откровенным саботажем, в чем он попытался обвинить волочивших его в шлюз смотрителей и Мигеля. Однако те ко всем обвинениям подопытного были глухи…
Ворота шлюза почти закрылись, когда сквозь щель в глаза Мефодию сверкнула ослепительная вспышка. Тело Сатира только что самокремировалось, испарившись в голубом пламени и оставив после себя облачко пепла.
– Вот вам и салют в честь завершения Проекта! – долетел до ушей Мефодия возбужденный голос Мигеля. Слово «завершение» застыло в голове подопытного, а сам