Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта. Николай Васильевич Лукьянович
та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, —
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
Отношение к мундиру в России часто имело почти сакральный смысл – отсюда и выражение «честь мундира». Известен исторический факт, что когда в 1821 году во время торжественного ужина полковник лейб-гвардии Московского полка Г. А. Римский-Корсаков, вопреки существующим правилам, расстегнул мундир, то этого нарушения устава оказалось достаточным для его вынужденного ухода в отставку. Император Александр I приказал: «Мундира (т. е. права его ношения. – Авт.) Корсакову не давать, ибо замечено, что оный его беспокоит». И это была отнюдь не прихоть самодержца, а знак уважения к мундиру как символу армии и государства. Сам Александр I всегда подавал личный пример своим офицерам – по воспоминаниям современников и в обычной жизни, и в походе он отличался безукоризненной военной выправкой. Военный историк А. И. Михайловский-Данилевский писал, – глядя на императора всем казалось, что он «был не на войне, но поспешал на какой-нибудь веселый праздник» [20].
Таким образом, офицерский мундир в определенной мере олицетворял государство, они были единым целым и эти понятия нельзя было разделить. Эту мысль ясно выразил знаменитый генерал граф А. И. Остерман-Толстой, когда сказал одному из иностранцев на русской службе: «Для вас Россия мундир ваш – вы его надели и снимите, когда хотите. Для меня Россия – кожа моя». Как вспоминал в эмиграции Ю. В. Макаров, служивший до февральской революции в чине капитана в лейб-гвардии Семеновском полку: «Старое Российское государство офицеров своих содержало полунищенски, но внешнее уважение офицерскому мундиру оказывалось всюду, и на улице и в частной жизни».
Эти традиции и ценности, передававшиеся из поколения в поколение, немало способствовали тому, что высокие боевые качества русская армия, и особенно гвардия, демонстрировали вплоть до падения Российской империи. Так, лейб-гвардии Сводный полк, сформированный в 1826 году из причастных к восстанию декабристов гвардейских солдат и офицеров и отправленный в том же году на Кавказ, проявил себя там с наилучшей стороны. За два года боевых действий в упорных и кровопролитных боях полк потерял почти половину своего личного состава [21, с. 92].
В период службы Лермонтова в Петербурге командиром Гвардейского корпуса (с 1826 по 1849 гг.) был младший брат Николая I великий князь Михаил Павлович.
Крюгер Ф. Портрет великого князя Михаила Павловича.
Начало 1830-х гг.
Как вспоминали современники, его требовательность и строгость внушали страх многим военным, но вместе с тем любовь к военной службе, а также справедливость и отзывчивость, чувство юмора у Михаила Павловича были общепризнанными.
Для гвардии великий князь был вторым лицом после императора,