Заговор. Александр Мокроусов
через три-четыре, я успел уже сделать пол дюжины глотков действительно хорошего кофе и съесть ломтик по-настоящему вкусного пирога, в кафе зашли двое мужчин и присели за ближайший к бару столик. Оба в поношенных, не дорогих костюмах, светлых, но не белых, рубашках без галстуков и потрепанных полуботинках. Почему-то я всегда обращаю внимание на обувь. Многие этого не делают, а зря. По обуви можно сказать о человеке очень многое. И даже если не о человеке в целом, то уж о его желании создать впечатление или о его приоритетах в данный момент времени точно.
Эти мужчины, оба слегка за сорок, оба, как я уже сказал, в костюмах без галстуков, были обуты в удобные, не первой молодости, ботинки на шнуровке и с высокой каучуковой подошвой. Один, тот, что был чуть полнее и ниже, носил темно коричневые туфли дерби с четырьмя шнуровочными дырками. Туфли были явно не супер дорогие, но все же качественные, годы службы износили носок, сделав его морщинистым как лоб скептика, а каблук был стерт с внешней стороны, как будто человек имел привычку ходить разведя носки в стороны. Второй посетитель, повыше, худее на пять-шесть килограмм, носил черные классические броги. Этот вид ботинок мне всегда одновременно и нравился, и отталкивал. Он особенно популярен у европейцев в возрасте сорок пять плюс. Но вот лично мне узор из накладок кожи с дырочками как-то всегда отдавал цыганщиной в самом плохом смысле этого сова. Особенно убого это украшение смотрится на неухоженной обуви, когда дырочки забиваются пылью и грязью и орнамент становится светлыми точками на фоне темной кожи. Именно такими и были ботинки второго мужчины. Ну и кроме того, его подошва так же была сделана из резины и достаточно стерта на внешних краях каблука. Типичная обувь и одежда людей, чья работа связана с выполнение государственной функции, но при этом она, эта работа, не кабинетная, а требует непосредственного присутствия «в полях». Отсюда эти не дорогие костюмы и стоптанные удобные ботинки, с толстой амортизирующей подошвой, рассчитанные на долгое хождение.
Двое новых посетителей окинули взглядом меня, пустые столики, стойку бара. Затем тот, что был чуть ниже, встал из-за стола, открыл дверь справа от стойки бара, заглянул внутрь и, обернувшись, сделал знак своему товарищу, который тоже встал и они вместе вошли в помещение кафе, куда недавно отлучились блондинка и официантка Галя.
Апрельское солнце по-прежнему ярко светило, птички щебетали, кофе был очень даже ничего, такая же история с пирогом. После хмурой Москвы, с ее затянутым низкими облаками небом, мне действительно было очень приятно сидеть тут, в Краснодаре, в открытом кафе. В машине у меня лежит пара темных очков, но я почему-то забыл их прихватить и теперь чуть щурился на солнечный свет, смотрел на проходящих людей, думал ни о чем. Есть такое состояние у человека, когда он как бы и думает о чем-то, а вот сконцентрироваться и сказать, о чем были вот только что мысли-человек не может. Именно это состояние для меня – максимальный отдых, максимальное расслабление, релаксация. Я давно научился находить и использовать такие