Потерпевшие кораблекрушение. Роберт Стивенсон
беритесь-ка за румпель, – спокойно сказал Лауден, усаживаясь.
– Я положительно не понимаю, как может это судно окупать себя! – заметил Хевенс. – Начнем с того, что оно слишком велико и громоздко для торгового судна, кроме того, обставлено слишком большой и бесполезной роскошью в отделке и обстановке!
– Насколько мне известно, оно не окупает себя. Я, как вы знаете, никогда ведь не был деловым человеком, – отвечал Лауден, – но мой компаньон, по-видимому, счастлив и доволен, а ведь деньги его, а не мои, как я уже говорил вам, я же только вношу деловые привычки в наш обиход.
– Вам больше нравится каюта да койка, правда? – пошутил Хевенс.
– Да, – ответил Лауден. – Это нехорошо, но это правда, что я больше люблю каюту.
Не успели они еще пристать к берегу, как солнце уже зашло. На военном судне у Тюремного Холма прогремела вестовая пушка, возвещавшая закат, и флаг спустили.
Когда Хевенс и Додд взошли на пристань, сумерки начинали уже сгущаться, и «Cercle International» – таково было официальное многозначительное название клуба – уже осветился из-под своей низкой широкой террасы множеством огней. Наступало лучшее время дня: противная, ядовитая нукагивская муха понемногу сбавляла свою назойливость; потянуло прохладным вечерним ветерком; клубные посетители собирались в компанию провести вместе «час абсента».
Лауден Додд был представлен по порядку всем присутствующим, начиная с самого коменданта и его партнера, с которым тот в данный момент играл на биллиарде: крупного торговца с ближайшего острова, почетного члена клуба, некогда бывшего корабельным плотником на американском военном судне, и кончая доктором порта, жандармским бригадиром, плантатором опиума и всеми белыми, которых торговля, случай, кораблекрушение или дезертирство занесли в Тайоа.
Каждый из членов местного «клуба» отнесся к нему с отменной любезностью, потому что он обладал располагающей внешностью, мягкими манерами, редкой общительностью и свободно изъяснялся по-французски и по-английски. Теперь он, имея под рукой одну из оставшихся в клубе последних восьми бутылок пива, сидел за столом на веранде, представляя собой центр сплотившейся вокруг него оживленной группы.
В южных морях все разговоры неизбежно сводятся к одному и тому же: как ни велик океан, а в сущности, это очень тесный мир с очень ограниченными интересами, а потому, о чем бы здесь ни говорили, всегда в конце концов заговорят о Болли Хейсе, морском герое, подвиги и заслуженный конец которого не взволновали общество Европы, но прогремели в этих южных водах. Правда, заговорят и о торговле, о хлопке, о полипах, но только мимоходом. Во все время разговора будут слышаться названия судов и имена их капитанов, будут обсуждаться крушения и гибель каждого корабля в подробностях. Подробности кораблекрушений будут охотно обсуждаться и оспариваться. Новый человек найдет такой разговор не особенно блестящим. Но он скоро войдет во вкус. Протаскавшись с год по островам, увидав и узнав порядочное