В огороде доверяемся природе. Борис Бублик
того, «такой умный сначала» заметил бы три факта, скажем мягко, передергивания (по Ожегову: «передернуть» – обманным способом подтасовать). Первый факт: извечная работа природы над улучшением почвы ведется с помощью органики, рассеянной по поверхности. Сгребать же органику в компостные кучи – это нечто от лукавого. Второй факт – вымытые из кучи и улетевшие с газами питательные вещества не позволяют говорить о возврате отходов земле: возвращается лишь малая их доля, та, что не улетела и не вымылась. Третий факт: слова «и ресурсы сохранить, и среде не навредить» (с учетом второго факта) несовместны, да и неуместны. В процессе компостирования теряется примерно три четверти ресурсов, причем потерянная доля загрязняет среду обитания.
А теперь поговорим о компосте независимо от приведенной цитаты. По-видимому, первым на никчемность делаемого компоста обратил внимание японский философ-аграрий Масанобу Фукуока (1913–2008). Отказ от делаемого компоста он называл одним из принципов естественного земледелия.
За последние десятилетия на смену теориям гумусного и минерального питания растений (а также смесям этих теорий) пришло динамическое плодородие. Выдающийся вклад в эту замену внесли уфимский ученый Олег Владимирович Тарханов и Николай Иванович Курдюмов. Уже в первой своей книге «Умный огород» («Советская Кубань», Краснодар, 2001) Николай Иванович писал: «Плодородие – питательная активность почвы как продукт деятельности всех населяющих ее живых организмов».
Близкая мысль была высказана и в моей первой книге «Про огород для бережливого и ленивого», вышедшей в том же издательстве вслед за книгой Курдюмова: «Почва плодородна лишь постольку, поскольку в ней кипит жизнь микроорганизмов». Эта мысль менее точна, чем курдюмовская, но не вторична: моя книга «для ленивого» была сдана в редакцию именно в тот день, когда вышел в свет «Умный огород».
Под влиянием работ Фукуоки, Тарханова, Курдюмова, а также собственного опыта я пришел к пониманию, что компостирование вне грядок – порочное занятие. А опыт был действительно размашистым. Я выкопал и выложил яму размером 8,4 × 1,2 × 1 м, набивал за лето все 10 кубометров (с такой же горкой) всем, что мог скосить и выловить в округе, укладывал в яму тонны навоза, а потом удивлялся, как мало трухи остается в ней до весны. Обманывался я и ожиданием отдачи от компоста. В «Мире вместо защиты» Н. И. Курдюмов писал о никчемности компоста так: «…Только несоразмерные дозы компоста, применяемые огородниками на сверхмалых площадях, повышают отдачу урожая…»
Итак, делаемый компост – это зло «три в одном». Прежде всего, он не дает покоя земледельцу. Вместо того чтобы оставить органику на грядке, где ей до́лжно разлагаться в присутствии растений, земледелец носится с ней туда-сюда. Туда – это в яму со свежей органикой, а сюда – с той жалкой четвертью питательных веществ, что остается в компосте.
А где же львиная доля, украденная у огорода? Частично питательные вещества из разлагающейся биомассы вымываются