Безымянные культы. Мифы Ктулху и другие истории ужаса. Роберт Говард
сутулый мужик отошел назад и жестом предложил посетителям зайти. При этом его унылая физиономия выражала отнюдь не радушие, а, скорее, досаду.
Внутри оказалось неожиданно уютно: тепло горел огонь в большом каменном очаге, а на добротном дубовом столе весело подмигивала свеча.
– Ваши имена? – Похоже, здешний хозяин не отличался разговорчивостью.
– Гастон Л'Армон, – сухо отрекомендовался тот, что был повыше ростом.
– Соломон Кейн, – столь же немногословно представился второй. – Но что, любезный, тебе в имени моем?
– Всякие по Шварцвальду[20] шастают, – буркнул нелюбезный хозяин. – А душегубов ныне развелось – не перевешаешь… Можете сесть за тот стол, еду я сейчас принесу.
Мужчины разместились за предложенным им столом. Даже неискушенный глаз с легкостью распознал бы в них бывалых путешественников, привыкших преодолевать большие расстояния. Назвавшийся Соломоном Кейном был жилист, высок и широкоплеч. Он был облачен в нарочито аскетичное, черное, облегающее одеяние пуританина. Удивительную бледность его неулыбчивого лица еще более оттеняла низко надвинутая на лоб мягкая, с широкими полями, фетровая шляпа без перьев. Его спутник – Гастон Л'Армон – был прямой противоположностью пуританину: сплошные страусовые перья и брабантские кружева, правда грязные и потрепанные. Лицо щеголеватого француза было правильных черт, однако красивым его не позволяло назвать слишком наглое выражение. Кроме того, общее благоприятное впечатление несколько смазывали беспрестанно бегающие глазки, старательно избегающие встречи со взором собеседника.
Достаточно быстро вернувшийся хозяин с грохотом поставил на грубую столешницу еду и вино, а сам с большой кружкой замер за самым дальним столиком, превратившись в какую-то хмурую тень. Крупные черты его лица то совершенно пропадали из виду, то вырисовывались неестественно ярко, когда смолистые поленья в очаге вспыхивали особенно сильно. Впрочем, даже опытному физиономисту было бы трудно составить о нем впечатление, так как все детали надежно скрывала невероятно густая борода, похожая больше на звериный мех. Из дремучих зарослей волос торчал лишь багровый крючковатый нос, нависавший над усами, да поблескивали отражавшие красные блики пламени глаза-бусинки, не мигая пялившиеся на новых постояльцев.
– Ты сам-то кто будешь? – насытившись, поинтересовался разряженный в пух и прах мужчина.
– Хозяин таверны «Раскроенный череп», – угрюмо ответил мужик. Тон, которым это было сказано, враз отбил бы у более робкого человека охоту к дальнейшим расспросам. Однако Л'Армона это ничуть не смутило.
– И много народу останавливается в местечке со столь дурацким названием?
– Немногие появляются во второй раз, – злобно хрюкнул содержатель таверны.
Что-то в выражении его голоса заставило Кейна вздрогнуть, оторваться от кружки с добрым рейнским вином и вперить взгляд своих прозрачных – то ли серых, то ли голубых – глаз в маленькие
Шварцвальд – дословно «Черный лес» (нем.). Невысокий горный массив на юго-западе Германии, на границе с Францией и Швейцарией.