Принц льда и крови. Алиса Джукич

      В воздухе густо пахло табаком. Я поставила кружку безалкогольного эля на деревянный, отполированный до блеска стол.

      Небольшая таверна, находившаяся недалеко от центра города, была полупуста: посетителей в такую ужасную погоду не сыщешь. В самом сердце от пола до потолка обшитого светлым деревом зала таверны стоял бар с разнообразными напитками и затейливо подвешенными стеклянными бокалами. Местный бармен то и дело поглядывал в мою строну, игриво улыбаясь.

      Ирис – много лет назад спасенный мной от хулиганов пес – тихонько лежал у меня в ногах, виляя пушистым белым хвостом.

      – Что-нибудь еще? – прервала поток моих мыслей миленькая официантка с коротко остриженными розовыми волосами.

      – Нет, спасибо. – Я качнула головой, готовясь вставать из-за стола.

      Скрипнув дверью, в таверну вошли двое, впуская внутрь промозглый воздух Ситки. Ирис навострил уши. Один парень был высоким, с рыжими кудрявыми волосами, а вошедший следом смуглокожий мужчина был чуть ниже ростом, но зато более коренастый. Оба сразу двинулись к барной стойке. Проходя мимо моего столика, рыжеволосый парень задержал на мне заинтересованный взгляд.

      Я склонила голову, позволяя длинным черным волосам ширмой закрыть мое лицо. Эти двое были мне незнакомы. В нашем маленьком городке на периферии Аляски все друг друга знали, а новички здесь – явление редкое. Рука непроизвольно метнулась к кинжалу, спрятанному за поясом темно-синих джинсов. Я всегда ношу оружие с собой – на случай, если однажды по мою душу нагрянут друиды.

      Незнакомец, словно почувствовав от меня угрозу, тут же отвел взгляд и устремился к своему поджарому дружку, оживленно беседовавшему с барменом.

      Судя по фотоаппарату, висевшему у коренастого на шее, они – всего лишь туристы. Я шумно выдохнула, убрав вспотевшие от напряжения пальцы с рукоятки кинжала.

      Сунув небольшие чаевые в кожаный переплет чек-листа, я двинулась на выход. Ирис весело взвизгнул, предвкушая вечернюю прогулку до дома, и побежал впереди меня.

      На улице капал мелкий дождь. Ботинки противно хлюпали по слякоти местных неасфальтированных дорожек. Путь от центра Ситки до нашего дома тянулся тонкой тропой вдоль густого, пахнувшего сыростью и хвоей леса.

      Скоро с работы должен вернуться Артур, неплохо было бы опередить его и приготовить ужин, а то он снова начнет ворчать, что я ничего не делаю и целый день просто слоняюсь.

      Наш дом располагался на самой окраине маленького, богом забытого городка, рядом не было ни соседей, ни парков – лишь непроходимая тайга Аляски. Артур специально выбрал для нас такое жилище, скрытое от лишних глаз: много лет мы с братом живем в бегах, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

      Ирис трусцой бежал впереди меня, периодически оглядываясь и проверяя, успеваю ли я за ним. Сгущался сумрак. Обветшалые ботинки изрядно натерли мне ноги, но другой обуви я себе позволить не могла. Нашу немногочисленную семью содержал мой старший брат. Постоянные переезды из города в город, из страны в страну опустошали наш и без того небольшой семейный бюджет, поэтому просить у брата денег на новые вещи мне было совестно.

      Я глубоко вздохнула.

      Если и дальше хочу оставаться в тени, не попадаясь на глаза друидам, я должна беспрекословно следовать правилу брата: «Не высовывайся, если хочешь жить». А значит, никаких работы, телефонов, долгих романтических связей и друзей, иначе люди заметят, что я не старею. Вот и приходится переезжать с места на место и менять свое окружение каждые семь лет.

      С неба посыпал мелкий снежок, кружась, он ложился на остывшую землю. Мои руки начали мерзнуть. Я выдохнула в сложенные ладони, выпуская изо рта клубы пара, в отчаянной попытке согреть озябшие пальцы.

      «Надо обязательно сказать Артуру, чтобы в следующий раз выбрал дом где-нибудь поближе к солнечному югу», – проходя мимо целующейся парочки, размышляла я.

      До нашего неприметного, но довольно уютного домика из серого кирпича с деревянной мансардой оставалось совсем ничего, когда Ирис вдруг замер. Собачьи глаза-бусинки несколько секунд внимательно вглядывались в темноту леса, а потом пес ощетинился и злобно оскалил зубы. Он издал утробный рык, и я вздрогнула от испуга.

      Я осторожно подошла к нему, прислушиваясь к окружающим звукам. Мои слух и зрение были острее, чем у обычных людей. Я старалась уловить, что так всполошило Ириса, но ничего, кроме завывания ветра и потрескивания веток в лесу, так и не услышала.

      – Идем, – хриплым голосом велела я Ирису, потянув его за ошейник в сторону дома.

      Но он не двинулся с места. Вдруг пес громко залаял, и лай эхом отразился между кронами деревьев.

      – Пошли, там ничего нет, – не унималась я, чувствуя,