Алекс в стране Советов. Серия «Русская доля». Алив Чепанов
у каждой хрущёвки могло быть до пяти корпусов с одним номером дома. Во-вторых хрущёвки частенько сдваивались и превращались в один длинный корпус. В-третьих к группировке примыкали пацаны и из других домов, знакомые, одноклассники и одногруппники, живущих в этих домах «основных» парней. Таким образом дворовая группировка могла составлять до двадцати-тридцати сверстников и плюс еще столько же старших товарищей, да и младших братьев не меньше. В случае серьезного нападения на кого-нибудь из местных, группировка незамедлительно собирала боевой отряд-шоблу по тревоге, примерно по такому кличу: «Пацаны! Наших бьют!» и давала жесткий отпор чужакам. Если одной дворовой командой-шоблой справится не получалось, то посылался гонец в соседние дворы с таким же кличем. Несовершеннолетних хулиганствующих подростков, собиравшихся в команды, по традиции ещё шестидесятых годов называли взрослые повсеместно именовали «шпаной». Как уже писалось выше о малолетних группировках, у взрослых, ещё неслуживших, так называемых «гусей», было почти тоже самое, только битвы между шоблами и группировками были по-серьёзнее, в основном из-за нерешаемого женского вопроса. Были же и совсем серьёзные вопросы по разделу, переделу территорий столицы. Все территории районов Москвы были четко негласно поделены между местными взрослыми дворовыми группировками. Границы территорий группировок проходили по центральным бульварам, шоссе, улицам и переулкам, на которых в обязательном порядке собиралась дань не только школьниками с младших школьников, но и взрослыми парнями с взрослых парней и мужиков. Поэтому территориальные вопросы были наиболее острыми, от них зависел доход группировок, ну и конечно же их престиж. За территории бились всерьёз и не только до крови или увечья, но и до смерти. Кто и когда разделил московские территории никто не помнил, но границы были неприкосновенны. Также все жители столицы, в том числе и приезжие, строго соблюдали негласные уличные законы, которых никто никогда не писал, но знали и уважали их все.
Жизнь московской подпольной антисоветской оппозиции текла за зашторенными окнами отдельных квартир. Те граждане СССР, кто имел сильные по приёму радиоволн радиоприёмники и специальные антенны, регулярно обычно в ночное время прослушивали по западным капиталистическим радиостанциям отзывы американских журналистов о криминальной обстановке в столице Советского Союза. Заглушаемые всеми, имеющимися тогда на вооружении Комитета государственной безопасности – КГБ, техническими средствами, такие «вражеские» радиостанции как: «Голос Америки», «Свобода», «Свободная Европа» и им подобные периодически кратковременно по ночам всё-таки пробивались в советский эфир и не без удовольствия вещали о недостатках социалистического строя в Стране Советов. Вражеские голоса рассказывали советским радиолюбителям о московской шпане и самых общественно опасных