Новогодняя Проза. Аркадий Максин
я знаю, ты не при делах, так что будет возможность, не вмешивайся, пожалуйста, – спокойно, чуть растягивая слова, наконец, оборвал молчание Пашка.
Все заржали. А Егорка, решив ещё больше постращать жертву и посмеяться, сделал ложный выпад правой, в её строну. В следующий момент сложился, схватившись за пах и замычал. Филя поднял сжатые кулаки. Но было уже поздно. Пашка подпрыгнув, оттолкнулся одной ногой от спины скрюченного Ялова и с разворота, заправским ударом футболиста, ботнул Филю по черепу. Егорка не естественно крякнул и завалился на бок. Вовка столбиком рухнул на земь, ударившись головой о парапет школы. Кровь ручьём хлынула из раны.
Дальше у самого Торилина искры брызнули из глаз, затмевая белый свет. Он грохнулся на бедолагу Ялова, почувствовав, как в нём, что-то хрустнуло. Дикий вопль содрогнул остатки побелки на стене родной школы.
– Давай поднимайся, – Валерка протянул руку. – В травмпункт этих надо тащить. Ты с чего вдруг взбесился? Парней покалечил, – Чулин занялся головой Вовки, заматывая рану куском его же рубашки. – Егора в чувство приведи, а то не дотащим.
Тормоша и тиская Ялова, Пашка поведал про пропитые деньги класса.
– Я в этом не участвовал, – заверил Валерка.
– А я тебе сразу сказал, не вмешивайся, – наконец поднял на ноги Егорку Пашка. – Только не пойму, за что ты мне отвесил?
– Нельзя без наказано авторитетов валить. И тебе беда и мне потом проблемы и насмешки. Да придерживай его покрепче! Видишь в шоке ещё, того гляди долбанётся.
– Чего в травме будем петь?
– Чего, чего! С велосипеда кувыркнулись. Последствия похожи. И где ты только так сандалиться научился?
– Мать из экспедиции самоучитель привезла.
– Понял. Хвала значит Аллаху, что я первым не дёрнулся. О и Вовик оттудубел. Поднимаемся и топаем на трамвай.
***
На следующий день, потратив кучу времени, гуаши и материной пудры на фонарь под глазом, Пашка на первый урок явился со вторым звонком. Прошёл до своей второй парты в крайнем ряду, не поднимая головы. Плюхнулся на место и зыркнув на Алика, вопросительно вздёрнул подбородок.
– Не больно заметно. Только глаз красный. Здорово навтыкали?
Вошла математичка. Все сели, раскрывая тетради.
– Есть маленько.
– А этих видел?
– Нет. А чё?
– У Фили чалма, у Егорки золото – бриллианты на правой руке, – усмехнулся Шмаков. – Говорят, с велика упали. Набуздались наверно вчера по рубль восемь.
– Шмаков, Торилин! Ну, как обычно в своём репертуаре, – начала урок математичка. – Я ещё и пары слов не связала, а они уже обсудили все слухи и политическое положение. Бабки базарные. Давно рассадить вас надо!
– Извиняемся, Элеонора Викторовна, – Пашка чуть оторвался от стула. – Мы уже всем кости облизали, теперь до следующей четверти, берём обед молчания. Только не рассаживайте. А то вдруг не укоренимся на других местах, завянем и пропадут