Парочка хороших мыслей. Мария Фомальгаут
выработкой рефлексов…
– А-а-а, это он к компу пойдет, его бац током… нехило… у меня тестя так от зеленого змия отучали… только чтобы тестя отучить, его убить проще…
Не совсем так… как только мальчик ваш заходит играть, солдатики мои раз – и солдатика его хлопнут.
– Во это по-нашему… хлопните его там на хрен, да побольнее…
– Будет сделано.
– Сделаете, еще дадим… штук десять…
Он выходит, бросаюсь на него, злой-злой-злой, кто-то отпинывает меня, фу, фу, да сами вы фу…
– Дим!
Взбегаю по лестнице, толкаю дверь лапами, заперто, черт, заперто, Димка, Дим, Дим, Дим… Там за дверью этот. Который пикает. Там что-то страшное, еще не знаю, что, но чувствую – страшное. Даже не так, еще нет ничего страшного, еще только будет, но будет, будет, надо его прогнать, там, там…
– А про тебя забыли все, да?
Голос, пахнущий цветами. Маленькая рука теребит мою макушку.
– Бро-осили Тявку, бро-осили… Ути какие глазоньки грустные… Вот так вот Димуля наш поигрался и бросил, да?
Маленькая рука открывает дверь, благодарно машу хвостом, там, там, Дим, Дим…
Димка лежит на ковре, он теперь часто лежит на ковре, опутанный этим, который пищит, обнимает кого-то невидимого, широко раскрывает рот, высовывает язык.
– Дим! Дим!
Не слышит. Так далеко ушел туда, что не слышит, Дим, Дим…
Димка обнимает что-то. Сгущается беда, я прямо-таки чувствую ее в воздухе, она накатывает, хлопает крыльями…
– Дим!
Димка катается по ковру, скулит, извивается, падает на спину, сжимает что-то в брюках, там, там…
Беда приближается, я чувствую ее, но не вижу, не чую, ничего не могу сделать…
Там… там…
– Дим!
Димка вздрагивает, неужели услышал… нет, не услышал, другое что-то, так и есть, что-то там, там, в том мире, который я не вижу… Димка пытается сорвать с горла невидимые руки, не может…
– Дим!
Димка замирает, вытягивается на ковре, как-то нехорошо вытягивается, ступни врозь. Кидаюсь на того, который пищит, швыряю со стола со звоном и грохотом… р-р-р-вать…
– Да он вообще сдурел или как? А? Я вас спрашиваю, он вообще сдурел? Это чего теперь, кого там убьют, тот и тут тоже того, а? А чего мне не сказали? Слышь, этот-то ваш где, которому я платил? А то, я ему башку оторву, в жопу вставлю, чудо-юдо гороховое…
Большой голос ходит по комнате, говорит с кем-то, кого я не вижу, вот этого терпеть не могу, когда с кем-то говорят, а я не вижу… и чувствую, что тот, невидимый – злой-злой-злой…
– Злой! Злой! Злой!
Меня закрывают в комнате, в дом входит кожаный. И странно, что люди не видят, что он злой, злой же, а эта, пахнущая цветами, открывает ему дверь…
– Ну… все при всем, хозяюшка… готов ваш пасыночек…
– Чш-ш, вы тут не очень-то…
– Прослушивается?
– Да фиг его знает… но вроде бы да… чует сердце мое, нечисто тут у него…
– Ничего, живенько муженька к рукам приберете с вашей-то хваткою…
– Да тише вы при этих-то всех…
Обводит