Моя дорогая Ада. Кристиан Беркель
быть не хотим.
– Мы такими не станем. – Ушка взяла меня за плечи и пристально посмотрела в глаза. – Поклянись, – велела она.
Я торжественно подняла правую руку.
– Клянусь.
– Мы будем как Брижит Бардо и Жанна Моро или Катрин Денёв, знаешь?
Я покачала головой.
– Да ты ничего не знаешь. В мире существуют не только Гете и Бетховен.
– Гете и кто?
Мы снова затряслись от хохота.
– «Переверни Бетховена»[10] Чака Берри, знаешь? – допытывалась она.
– Не-а.
– Элвис Пресли, «Тюремный рок»?[11]
– Нее.
– «Твое обманчивое сердце»[12] Хэнка Уильямса, «Рок круглые сутки»[13] Билла Хейли, «Тутти Фрутти»[14] Литл Ричарда, Джерри Ли Льюиса, «The Platters», Джонни Кэша?
– Никого не знаю.
– Ну хоть Петера Александера?
– Его постоянно слушает мой двоюродный брат.
– Позорные родственники? Ты их от меня скрывала, признай.
Ушка устранила пробелы в моем образовании, а я познакомила ее с миром аргентинского танго и гаучо. На переменах мы вместе отрабатывали шаги в школьном дворе. Ушка довольно быстро взяла на себя ведущую роль – она была не только старше, но и выше меня. За нами начали пристально наблюдать. Поползли разговоры, подстрекаемые честолюбивой Беттиной с брекетами и широкой лягушачьей улыбкой. Думаю, именно она пустила слух, что мы считаем себя лучше других и к тому же влюблены друг в друга, что считалось позором. Но нам было плевать. Мы наслаждались особым статусом. В конце концов мы поклялись, что будем какими угодно, только не храбрыми, послушными и скучными. Но мы были по-своему сильны. Легкий флер нечестивости оказался даже на пользу. Мальчики с подозрением смотрели нам вслед, но делали это украдкой – нас все же слегка опасались. К тому же никто не хотел связываться ни с жердью, дочерью предателя родины, как говорили об Ушке, ни с иностранкой, чьи родители были во время войны неизвестно на какой стороне. Мы вызывали подозрения.
Время с Мопп
На второй неделе приехала Мопп. Она каждый день готовила нам еду, ходила за покупками, забирала грязное белье, следила, чтобы я делала уроки. Приготовив ужин, она исчезала до следующего утра. Так тянулся день, пока наконец мы не падали в объятия спасительной ночи. Каждый в своей комнате. Одиночество вдвоем. Отец был не слишком разговорчив и до отъезда моей матери, а теперь он окончательно замкнулся в своей раковине. Днем он спал, вечером читал. Я начала задаваться вопросом, не сожалеет ли он о созданной семье.
Я усердно училась в школе. Думала, может, его порадуют хорошие оценки. Но когда я показывала ему свои тетради, он лишь бросал беглый взгляд, хвалил меня – каждый раз одними и теми же словами, спрашивал, не нужна ли помощь, и возвращался к своим книгам, когда я гордо качала головой. Сегодня я думаю, что наши отношения были полны недопонимания.
Столь горькое положение сблизило меня с Мопп. Из чужого человека она постепенно превратилась в союзника, которому я доверяла иначе, чем Ушке. Через три недели я впервые заставила себя задать вопрос, который назревал во мне, как скрытое воспаление,
«Roll Over Beethoven»
«Jailhouse Rock»
«Your Cheatin’ Heart»
«Rock around the Clock»
«Tutti Frutti»