Весна с детективом. Татьяна Устинова
Не звоните мне, я сам сообщу результаты!
– Я сам с усам! – передразнила его Ирка, но полковник ее уже не услышал. – Дождешься от него, сообщит он!
Она сделала вдох-выдох, успокаиваясь, села поудобнее и протянула руку, поворачивая ключ в замке зажигания:
– Куда дальше?
Ей надо было на встречу, а мне – домой, работать. Новый детектив писать. Как это называет Лазарчук – использовать свою богатую фантазию в мирных целях.
Мы договорились, что свяжемся, как только наш друг полковник позвонит кому-то из нас с информацией, Ирка забросила меня домой, а сама отправилась по своим делам.
Лазарчук позвонил мне – уже вечером.
– Ну что сказать? Акела промахнулся, – объявил он с нескрываемым удовольствием, из чего я сделала вывод, что под вожаком стаи подразумеваются не люди в погонах. – У Баранова алиби. Когда кромсали Покрышкину, он участвовал в совещании…
– Ой, видели мы, как он участвует! «Игорь, заканчивай сам!» – и бегом по своим личным делишкам!
– Это было совещание в краевом министерстве промышленности, он честно отсидел от звонка до звонка, еще и медальку какую-то получил, а потом вечером на фуршете красовался.
– С кем, интересно? Завел себе новую куколку?
– Оскорбляешь гнусными подозрениями примерного гражданина и семьянина, – попенял мне полковник. – С женой он был на фуршете! Она у него, конечно, не куколка, а скорее гренадер, но по-своему хороша, вполне можно выводить в люди.
– Постой, а со шрамом Эльзы что?
– Ничего!
– В смысле?
– Ничего я тебе говорить не должен, потому что это врачебная тайна. Но так и быть, скажу по секрету: у Молчановой было злокачественное образование, родинку ей опасную на руке удалили, там метастазы, пришлось сильно порезать, вот и остался шрам.
– То есть Баранов к этому шраму никаким боком? – Признаться, я немного расстроилась.
– В появлении этого шрама Баранов не виноват, но именно из-за него он бросил Молчанову. Мужик гнилой, конечно. – Полковник неодобрительно хмыкнул. – У девчонки такая болячка, страхи, нервы, все дела, а он, вместо того чтобы поддержать в трудный момент, порвал с ней! У него, видите ли, утонченное чувство прекрасного! Не выносит он, такой эстет, вида уродливого шрама! Бывают же засранцы… Впрочем, и это не наказуемо. – Серега спохватился, что слишком разговорился. – Короче, Баранов никого не чикал – ни одну свою любовницу, ни вторую. Уж прости, мы Покрышкина винтить будем, больше некого.
– Но он же немой!
– И что? В соцсетях общается, эсэмэски пишет, на бумаге тоже строчит будь здоров, кстати, без ошибок и красивым почерком. Значит, мог договориться с кем-то, привести с собой на дело «толмача», чтобы жертву запугивать. Или звукозапись сделать, а потом включить! И он не глухой, все слышит, а его немота психологической травмой детства объясняется – даже спецы не могут уверенно утверждать, что парень действительно не говорит. Может, он немым только прикидывается.
– Понятно, – убитым голосом сказала