Ночь в твоих глазах. Яна Ясная
нравится мне или нет.
Темный замирает ненадолго, а потом начинает двигаться – напористо и упруго, и чувство тесноты постепенно исчезает, сменяется ощущением влажности, твердой плоти у меня внутри, скользящим движением…
Я прислушивалась к себе, стараясь отвлечься от неприятного и сосредоточиться на том, что нравится. И нравилось мне все больше. Все сильнее.
Горячо. Ярко.
Как будто фиолетовая и серебряная Вселенная. Как будто Бездна дышит голодом. Как будто каждая мышца во мне молит и кричит: еще! Приди!
Я не знаю, что должно прийти, но мне нужно это как можно скорее.
И я вгоняю ногти в спину мужчины, и кто-то из нас требовательно стонет – и это точно не он. И я двигаюсь ему навстречу, отчаянно торопясь туда, где серебряные и фиолетовые галактики порождают новые миры.
«Быстрей! Быстрее!» – мои руки еще сильнее впиваются в жесткие плечи.
И он спешит. Толкается внутрь меня. Трется. Скользит. Чтобы в какой-то невыносимо прекрасный момент мир замер. Остановился. Не только этот – все на свете миры.
А потом рухнул и разбился на осколки.
Фиолетовые. Серебряные. Ослепительные.
Глава 2
Эльфийская классика бывает разной. Она повторяет естественные природные мотивы, а потому может быть броской, лаконичной, воздушной, тяжеловесной…
В замке Алиэто-оф-Ксадель эльфийская классика пела оду паранойе: из спальни темноэльфийского ценителя шпионок не было ни одного выхода. По крайней мере, обнаружить сходу мне их не удалось, и чтобы попасть в ванную комнату, пришлось обратиться за помощью хозяину.
Сегодня у меня ночь откровений: я впервые в жизни была с мужчиной, впервые в жизни дала взятку собственным телом, впервые в жизни воспользовалась порталом, чтобы попасть в туалетную комнату.
Даже не знаю, что меня больше всего впечатлило.
Из одежды на мне было то, что удалось добыть – рубашка с эльфийского плеча. К моей одежде темный меня не пустил: только ухмыльнулся и руками развел, когда я, прикрытая одними волосами, остановилась у защитного контура над горкой вещей и оглянулась на него.
Ах, да. Я шпионка. Артефакты. Мало ли.
Пришлось брать, что есть. Темноэльфийская ухмылка стала шире, но этого я предпочла не заметить.
Я бы тоже ухмылялась, доведись мне увидеть, как приличный с виду разумный надевает чужую (!) несвежую (!) вещь – еще и не по размеру.
Ванная комната оказалась еще одной пещерой.
Камень пола пульсировал под ногами теплом и уходил вниз ступенями, образовывая бассейн с террасами разной глубины. Вода лилась сверху, с карниза, и знакомая мне уже подсветка, больше всего похожая на украденные с поверхности лунные лучи, заточенные в подземельях, скрещивалась на этом потоке, дробилась, рассеивалась.
«Проклятые остроухие эстеты!» – подумала я.
И в этой мысли была огромная доля зависти.
В служебных покоях, отведенных наемному персоналу,