Фашисты. Кирилл Рябов
на набережную.
Машины, машины, машины, люди, люди, люди…
– Пойдёмте назад, – сказала Людмила. – Я рядом с кафе припарковалась, не хочу далеко уходить.
На обратном пути разговаривали мало. Им встретилась женщина-лилипут. Она ела мороженое в вафельном стаканчике.
– Сначала я подумал, что это вы, – сказал Шилкин.
– В каком смысле?
– Она зашла в кафе как раз перед вами, и я решил, что она и есть вы.
Людмила промолчала.
– Но перед ней была блондинка, сплошной секс ходячий, и я тоже подумал, что это вы.
Она издала тихий булькающий звук. Шилкин покосился и увидел, что Людмила тихонько плачет. Лицо почти ничего не выражало, но по щекам текли слёзы. Он остановился, отыскал в кармане носовой платок. Тот выглядел ужасно, весь в каких-то жёлтых разводах и пятнах. Шилкин сунул его обратно. Людмила уткнулась лицом в его плечо и завыла.
– Ну, ну. – Шилкин осторожно погладил её по спине. – Ну, ну. Ну, ну. Ну, ну. Ну, ну.
«Заткнись уже», – сказал ему внутренний голос. Но он ещё раз пробормотал:
– Ну, ну.
Прохожие смотрели на них.
«Решат, что она моя баба, и я довёл её до слёз», – подумал Шилкин.
– Это невыносимо, – сказала Людмила. – Я хочу стать тигрицей. Пойти и загрызть их. И валяться в их крови.
– Ну, ну.
– Что же делать, Антон?
– Хотел бы и я знать. Да вот не знаю.
Она немного поплакала, потом вытерла лицо бумажной салфеткой и высморкалась в неё.
– Извините, накатило что-то.
– Я понимаю, – сказал Шилкин.
– Реву, реву, а легче не становится. Вы плакали?
– Нет, я не плакал, – соврал он.
– Пьёте?
– Совсем не пью.
Мимо них, держась за руки, прошла парочка. Девушка смеялась, а парень что-то нашёптывал ей на ухо.
– Потом он её бросит ради жирных сисек, – сказала Людмила.
– Или она его, – ответил Шилкин.
– Вы антидепрессанты принимаете?
– Нет. А что?
– Думаю, может, мне начать.
– Это надо с врачом консультироваться.
– Погодите-ка, я кое-что придумала. Стойте тут.
Людмила зашла в «Продукты 24 часа». Шилкин подумал, что выйдет она с бутылкой. Но Людмила вернулась с двумя стаканчиками мороженого.
– Держите.
– Спасибо.
Он испытывал отвращение к любым молочным продуктам. Однажды в детстве Шилкин тяжело заболел гриппом. Бабушка напоила его тёплым молоком. Шилкина вырвало творогом.
– Сахар успокаивает, – сказала Людмила.
– Ага.
Он откусывал мороженое большими кусками, хотел поскорее сожрать его, чтобы не мучиться.
– Надо было вам два взять, правда? – спросила Людмила.
– Нет, одного хватит.
Его замутило. А от холода свело челюсть и затылок. Выждав момент, когда Людмила отвернётся, он выкинул остатки в урну. Они подошли к кафе. Шилкин посмотрел на вывеску – «Счастье».
«Ага, счастье», – подумал он.
Из кафе вышли американцы. Один вяло чесал яйца сквозь шорты. Второй пытался прикурить.
Людмила