Трехликая сторона. Роксана Форрадаре
и можно было положиться в подобной ситуации, то это на Алекса. Напоследок он крепко сжал мои пальцы, а когда отпустил их, я едва удержалась от слез. Сир Олис скрипучим голосом велел ему забираться на свободного коня. Вместе с Егором, сбитые с толку и до смерти напуганные, мы наблюдали, как двух наших друзей увозят в неизвестном направлении. Как ряженые рыцари исчезают в глубине чащи, забирая с собой наш костяк, нашу опору, самых надежных во всем мире товарищей. Света не смотрела: для нее это было слишком тяжело.
– Коин, – обратился к мантии на пегом коне Нодред. – Бери беленькую. Райлон – парня. Лись, тебе достается эта.
Достался Лись, разумеется, мне. Это был мужчина с самым глубоким капюшоном – не видно было даже глаз, только острый нос и непропорционально пухлая нижняя губа. Неуклюже взгромоздившись в седло, я почувствовала, как крепкие руки стискиваются на моих боках, и боязливо поежилась. Стояла глубокая ночь, такая умиротворенная, бархатная и абсолютно непроницаемая, каких не существует в городах и поселках. Подобные ночи обитают лишь в местах, нетронутых жестяной структурой цивилизации. Я раздумывала о словах Алекса насчет скрытых камер, а именно о способах съемки в полнейшей темноте. Тогда-то в голову мне запала мысль, что следует сохранить остатки достоинства и вести себя уверенно на случай, если однажды нас действительно покажут по телевизору. Первое время я держала спину ровной, не позволяя себе проявить испуг, и украдкой посматривала на своего всадника. Меня так и подмывало спросить его, что же все-таки происходит, но я опасалась сломать определенный ход устроенного им и другими спектакля и попасть во всеобщую немилость. Зато Света об этом явно не задумалась. Она в упор уставилась на того, кто предоставил ей своего коня и кого назвали Коином, и громко спросила:
– Куда вы нас везете? Какое право вы имеете…
– Молчать, – я содрогнулась от удара, который всадник нанес девушке по лицу.
Он был настоящий. Сильный мужской удар кулаком, даже не пощечина. Голова Светы откинулась назад, она едва не выпала из седла, но Коин удержал ее, ухватив за волосы. Он грубо втянул ее на прежнее место, попутно выдергивая несколько прядей из лохматой копны, и вновь взялся за поводья, точно ничего особенного не произошло. Я ощутила прилив возмущения, однако страх схлопотать такой же свирепый удар оказался сильнее. Пришлось прикусить язык – молчание продлилось до самого утра. Лес сменился пестрым полем, усеянным сиреневой россыпью вереска. Дребезжащей желтой полоской солнце выглянуло из-за горизонта. Ни единой дороги, ни единой телефонной вышки не виднелось в округе. Окрестности казались дикими и нелюдимыми, отдаленно напоминая неприветливый Сибирский край. Правда, для Сибири здесь было очень уж тепло. Погадав о нашем чудо-перемещении, я решилась. Повернулась к своему всаднику вполоборота и еле слышно произнесла:
– Извините, господин Лись, я правильно называю?
– Я не господин, – отрезал он, пристально следя за дорогой.
– Хорошо, конечно… – лихорадочно пробормотала я. – Лись, мне очень страшно, и я не понимаю,