Собиратель ракушек. Энтони Дорр
в лагуне у рифа жужжали моторки-дхау или шлепали лодочные весла. Можно было подумать, всех островитян в одночасье начал косить недуг, требующий лечения. К собирателю морских ракушек потоком тянулись и прокаженные, и дети с воспалением среднего уха; в собственной хижине, переходя из кухни в ванную, он то и дело натыкался на незваных гостей. Его витые стромбиды, а также сложенные аккуратной горкой блюдечки вскоре были разворованы. Целиком исчезла коллекция флиндерских вазумов.
Верная Тумаини, которой исполнилось тринадцать лет, совсем сдала. Она никогда не была злобной, а теперь пугалась буквально всего: термитов, огненных муравьев, каменных крабов. Почти все время она лежала под койкой, содрогалась от запаха чужаков с их болячками и не оживлялась даже от звяканья своей миски о кафель кухонного пола.
Были неприятности и более серьезного свойства. Люди увязывались за коллекционером в лагуну, где спотыкались о камни или о гряды живых кораллов. Одна холерическая дамочка задела огненный коралл и от боли грохнулась в обморок. Другие подумали, что она лишилась чувств от восторга, стали бросаться на этот коралл и обдирались так, что ревели в голос. Даже по ночам, когда он крадучись шел с Тумаини по тропе, паломники вскакивали с песка и следовали за ним по пятам: невидимые ноги шлепали совсем рядом, невидимые руки шарили в контейнере для найденных раковин.
Коллекционер понимал, что беда неминуема: это всего лишь вопрос времени. Ему снились разбухшие от яда трупы, покачивающиеся на волнах. А иногда у него возникало ощущение, будто океан превратился в ванну с ядом и приютил сонмы гадов. Песчанки, жгучие кораллы, морские змеи, крабы, португальские кораблики, барракуды, манты, акулы, морские ежи – кто из них грозил первым впиться в человеческую кожу?
Он отказался от сбора морских раковин и нашел себе другие занятия. У него был договор на поставку ракушек в университет (отправлять разрешалось по одной посылке раз в две недели), но он укладывал в ящики залежалые образцы – церитиды или цефалоподы, которые хранились у него в посудном шкафу, а то и где попало, просто на газете.
В доме вечно толклись посетители. Он без конца заваривал для них чай масала, по возможности вежливо внушал, что конусов у него нет и что их яд может привести к увечью или смерти. Наведались и журналист Би-би-си, и благоухающая женщина из «Интернэшнл трибьюн»; он просил написать, что улитки конусы чрезвычайно опасны, но представителей прессы куда больше интересовали чудеса, чем какие-то улитки; его спрашивали, не пытался ли он прикладывать раковины конуса к глазам; отрицательный ответ неизменно вызывал разочарование.
Через пару месяцев после того, как чудеса прекратились, пресса немного успокоилась, и Тумаини даже стала вылезать из-под койки, но водные такси все равно привозили посетителей – любопытных туристов или желчных старцев без шиллинга в кармане на оплату целительства. Но коллекционер не возвращался