К морю марш вперед!. Александр Харников
удовольствие. Но он вздохнул и продолжил свой рассказ:
– Андре, я решил бежать, чтобы спасти свою шкуру. Ночью я сумел выбраться через окно из дома, где я фактически находился под арестом. Петляя в зарослях маки[6], я тайком пробрался в Аяччо. Мне пришлось, словно дикарю, скрываться в пещерах и хижинах пастухов. Меня приютил мой кузен, Жан-Жером Леви. Но, видимо, кто-то донес и на него. В дом Леви пришли жандармы. Но я в последний момент успел выпрыгнуть через окно в сад и стал пробираться к морю. Там я сел на лодку и доплыл до Макинаджо. Каким-то чудом мне удалось раздобыть лошадь и, перевалив через горы, добраться до Бастии. Оттуда я переслал через верных людей записку матери в Аяччо, в которой были такие слова: «Preparatevi: questo paese non è per noi»[7]. Моя матушка все поняла правильно и той же ночью с тремя моими малолетними братьями и сестрой бежала из нашего дома на страда Малерто. Сделала она это вовремя – через несколько часов после ее бегства молодчики Паоли разнесли в щепки дом, в котором я родился и в котором долго и счастливо жила моя семья. Мы спаслись, но никогда больше я не вернусь на Корсику. «Эта страна не для нас», – написал я. Но в душе Наполеоне Буонапарте все же остался корсиканцем. И если вы, Андре, прикончите этого мерзавца Поццо ди Борго, то я стану вашим пожизненным должником.
Наполеон дружески похлопал меня перчаткой по плечу и направился к Дюроку, который внимательно разглядывал что-то на горизонте впереди нас. Я тоже достал бинокль, чтобы посмотреть, что именно так сильно заинтересовало генерала.
Навстречу нам по дороге со стороны Берлина во весь опор скакало десятка два всадников. Судя по форме – а я уже немного научился разбираться в здешних мундирах – это были гусары. Ничего особенного – прусские кавалеристы направляются куда-то по каким-то своим служебным надобностям. Но Дюрок был несколько другого мнения о происходящем.
– Странно, очень странно, – бормотал он, разглядывая мчавшихся навстречу нам гусар. – Что-то тут не так…
– А что не так? – спросил я.
– Вот, Андре, изволь, взгляни, – Дюрок указал рукой на всадников. – Судя по мундирам – это гусары. Но почему-то у двух из них вместо положенных им сабель на боку драгунские палаши. А вот еще один – у него карабин висит не через левое плечо, как положено, а опять-таки по-драгунски – на крюке портупеи. У пруссаков с униформой и снаряжением очень строго – не может быть такого, чтобы они так вольно обращались со своей формой и снаряжением. И еще – те гусары, которых мне дал в сопровождающие генерал Блюхер, куда-то подевались. Они или отстали, или…
– Понятно, – процедил я. – Значит…
– Это значит, Андре, – решительно произнес Дюрок, – что люди, которые преследуют нас, совсем не те, за кого они себя выдают.
Дюрок поднялся в стременах и громко крикнул:
– Alerte à l’arme![8]
Я же врубил рацию и гаркнул:
– Внимание! Приготовиться к бою!
6 (18 июня) 1801 года.
Королевство
Во Франции густые заросли вечнозеленых и колючих растений называют «маки». Отсюда, кстати, и получили свое прозвище бойцы французского Сопротивления в годы Второй мировой войны.
«Приготовьтесь, эта страна не для нас» (итал.).
Тревога! К оружию! (фр.)