Анна и французский поцелуй. Стефани Перкинс
курса математического анализа.
– Вот как, – наш разговор заходит в тупик. Прекрасно.
– Три совместных курса, Мер. Дай посмотреть свое. – Сент-Клэр снова откидывается на стуле и крадет мой листок с расписанием. – О-о-о, французский для начинающих.
– Я же говорила.
– Это не так уж и плохо, – он возвращает расписание и улыбается. – Не успеешь оглянуться, как уже начнешь читать меню завтрака без моей помощи.
Хм-м, может, я не так уж хочу учить французский.
Арр! Парни превращают девушек в полных идиоток.
– Bonjour, classe. – В кабинет входит женщина в ярком бирюзовом платье и ставит чашку кофе на стол. Она молода, и у нее самые светлые волосы, которые я когда-либо видела среди учителей. – Для тех… – ее взгляд сканирует комнату, пока не останавливается на мне.
Что? Что я сделала?
– Для единственной студентки, кто со мной не знаком, je m’appelle Professeur Cole, – она делает глубокий реверанс, весь класс смеется и оборачивается ко мне.
– Здравствуйте, – тихо произношу я.
Мои подозрения подтвердились. Из двадцати пяти присутствующих – всего выпускного класса – я единственная новенькая. А значит, у моих одноклассников есть еще одно преимущество – они уже знакомы с каждым преподавателем. Школа настолько мала, что во всех четырех классах каждый предмет преподает один и тот же профессор.
Интересно, что за студент был раньше на моем месте? Наверное, он был круче меня. Кто-нибудь с дредами, татуировками с изображениями девушек в стиле пин-ап и связями в музыкальной индустрии.
– Вижу, уборщики в очередной раз проигнорировали мои пожелания, – говорит профессор Коул. – Вставайте. Вы знаете, что делать.
Я не знаю, но по примеру остальных начинаю двигать свой стол. Мы расставляем их по большому кругу. Так странно теперь видеть одновременно всех одноклассников. Я пользуюсь возможностью рассмотреть их получше. Не думаю, что сильно выделяюсь, но их джинсы, обувь и рюкзаки дороже моих. Они выглядят чище и ярче.
Ничего удивительного. Моя мама работает учителем биологии в старшей школе, и у нас почти не бывает лишних денег. Отец выплачивает ипотеку и помогает со счетами, но этого недостаточно, а мама слишком горда, чтобы просить больше. Она говорит, что он все равно ей откажет и вместо помощи просто купит себе еще один эллиптический тренажер.
Возможно, в этом есть доля правды.
Остаток утра проходит будто в тумане. Мне нравится профессор Коул, и преподаватель математического анализа, профессор Бабино, достаточно мил. Он парижанин, покачивающий бровями и плюющийся во время разговора. Честно говоря, не думаю, что плевки можно отнести к французской особенности. Я подозреваю, что он просто шепелявит. Но с акцентом трудно сказать наверняка.
После я отправляюсь на первое занятие по французскому. Профессор Жилле тоже оказывается парижанином. Разумеется. Школы всегда предпочитают нанимать носителей языка для преподавания иностранных предметов. Мои учителя испанского всегда, когда я поднимала руку, закатывали глаза и восклицали: «Aye, dios mio![9]». Они разочаровывались, когда я не могла
«Боже мой» (