Анна и французский поцелуй. Стефани Перкинс
и не сможет выбраться из своего домика. Но проверяй, чтобы давал хотя бы несколько кусочков каждый день, потому что малышу все еще нужен витамин С, но он не станет пить воду, если добавить туда витаминные капли…
Мама отстраняется и заправляет мою обесцвеченную прядку за ухо.
– Я люблю тебя, – повторяет она.
А потом делает то, во что я не готова была поверить даже после всей этой бумажной волокиты, билетов на самолет и презентаций. То, что в любом случае произошло бы в следующем году, при поступлении в колледж. Но сколько бы дней, месяцев и лет я ни стремилась к этому, внутренне я все еще не верила, что этот момент настал.
Мама уходит. Я остаюсь одна.
Глава 2
Я чувствую, что она приближается, но ничего не могу сделать.
ПАНИКА.
Они оставили меня. Родители на самом деле бросили меня! ВО ФРАНЦИИ!
Тем временем Париж подозрительно затих. Даже оперная певица завершила свой концерт. Я не могу сорваться. Стены здесь тоньше картона, так что если я сломаюсь, мои соседи – мои новые одноклассники – все услышат. Меня сейчас стошнит. Вырвет тем странным баклажанным соусом, что я съела за ужином, и всем будет слышно, и тогда никто не пригласит меня посмотреть, как мимы вылезают из своих невидимых коробок, или чем еще тут занимаются люди в свободное время.
Я подбегаю к раковине, чтобы плеснуть водой в лицо, но вместо этого резко вырвавшийся поток воды заливает мою футболку. И теперь я плачу сильнее, потому что еще не успела распаковать полотенца, а мокрая одежда напоминает о тех идиотских водных аттракционах, на которые Бриджит и Мэтт постоянно тащили меня в парке, где вода странного, неестественного цвета и пахнет краской, и в ней миллиард триллионов бактерий. О, боже. Что, если в этой воде тоже есть бактерии? Можно ли вообще пить воду из-под крана во Франции?
Жалкое зрелище. Какая же я слабая.
Сколько семнадцатилетних подростков готовы убить за возможность жить отдельно? Мои соседи явно не страдают от срывов. Из-за стен спальни не доносится никакого плача. Я хватаю рубашку с кровати, чтобы вытереться насухо, когда на меня снисходит озарение. Моя подушка. Я падаю лицом в нее, воздвигая звуковой барьер, и рыдаю, рыдаю, рыдаю.
Кто-то стучит в мою дверь.
Нет. Разумеется, не в мою.
Но вот снова!
– Привет? – раздается женский голос из коридора. – Эй? Ты в порядке?
Нет, я не в порядке. УХОДИ. Но она снова зовет, и я вынуждена сползти с кровати, чтобы открыть дверь. На пороге стоит блондинка с длинными, упругими кудрями. Она высокая и крупная, но без капли лишнего веса. По комплекции напоминает волейболистов. Бриллиантовое колечко в носу сверкает в свете холла.
– У тебя все хорошо? – спрашивает она нежным голосом. – Я Мередит, живу в соседней комнате. Это твои родители только что ушли?
Мои опухшие глаза послужили ответом.
– Я тоже плакала в первую ночь, – она склоняет голову набок, задумывается на пару мгновений, а затем кивает. – Идем. Chocolat chaud.
– Шоколадное шоу? Зачем мне смотреть на шоколадное шоу? Мама бросила меня, и я