Почтальон. Андрей Никонов
к тому моменту, когда артисты раскланялись, к слегка поредевшей аудитории вышли ребята из кружка самодеятельности завода напитков и бодро запели частушки на антирелигиозную тематику. Народ по одному-два человека потянулся из зала к кренделям и чаю, на первом этаже в платном буфете торговали водкой и пивом, многие принесли с собой натуральный продукт – жидкость разной степени мутности и крепости, и градус праздника подскочил на порядок. Комсомольцы старались как могли, в трапезной тренькала балалайка, в соборном зале стучали ложки, кто-то пытался подобрать на рояле что-то подходящее моменту, в просторном фойе на первом этаже трое сотрудников окрпросвета играли джаз на саксофоне, трубе и ударных.
Работники и особенно работницы почтамта тоже не обошли антипасху стороной, присутствия Травина они поначалу стеснялись и прятали стаканы, но потом одна из сотрудниц, бойкая Риточка, раскраснелась и потребовала выпить с ней на брудершафт.
– Как так можно, Сергей Олегович, – возмутилась она, когда тот взял стакан с лимонадом местного завода напитков. – Может, хоть сегодня?
– Нет, сегодня не получится, – Сергей подмигнул, выпил лимонад, поцеловал Риту в губы, та с готовностью ответила, потом побежала к подружкам, они хихикали и пытались на него не смотреть.
Сергей прошёлся по этажам, почти отбился от студенток педучилища, стайками шнырявших по коридорам, налил себе чаю в стакан, примерился к бублику с маком. Народу было много, и он спустился к буфету на первый этаж.
– Товарищ почтмейстер, – директор станции связи Соколов занял позицию у буфета ещё в полдень. – Вы избегаете! Па-апрашу!
– Ты же знаешь, Егор Кузьмич, – Сергей вздохнул, – я крепче кваса ничего не пью.
– Возражения не принимаются, – главный телефонист попытался чмокнуть Травина в щеку, но промахнулся, незлобиво махнул рукой и переключился на знакомого из окрстатуправления.
– Вот ведь черти, набрались изрядно, – послышался голос сзади. – Куда только влезает.
Травин обернулся – инженер типографии «Псковский набат» подобрался почти незаметно. Вадим Петрович Леднёв переехал в Псков из Ленинграда в начале февраля и жил неподалёку. Инженер, по его собственным словам, воевал на германском фронте, был отравлен хлором, комиссован в чине поручика, и изо всех сил старался выглядеть видавшим виды отставным офицером. Идеально ровный пробор чёрных с сединой волос, строгая, с иголочки одежда, едва заметная хромота, нарочитая скупость и отточенность движений портились излишней суетливостью и болтливостью. Алкоголь Леднёв не употреблял, это их с Травиным сблизило.
– Выходной, отчего не выпить рабочему человеку, – пожал Травин плечами. – Вас-то как сюда занесло, в этот безбожный вертеп?
– Теперь, мой дорогой Сергей Олегович, модно быть атеистом, а христианином даже вроде как неприлично, к тому же мои подчинённые здесь, не стану же я их бросать одних, так сказать, на амбразуру зелёного